Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман
Шрифт:
– Я свое мнение с потомками не собираюсь согласовывать, глупо пытаться прогнуться под будущее, и неизвестно, как на него повлияют такие попытки, – серьезно сказал Артур. – Спасибо, ты мне очень помог!
– Ты загадочен до безобразия, бутуз!
__________
Артур ушел собираться. Роланд отправился в библиотеку – разобрать почту.
– Простите, мсье Роланд…
– Я сказал не появляться на моей половине!
Доминик стоял перед входом в библиотеку. Роланд оторвался от письма, которое читал, повернулся к нему. Лицо мальчишки было из тех, на которые можно смотреть очень долго, любоваться
– Я же только в коридоре, я думал это нейтральная территория…
– Ты ошибался. Вон!
Мальчишка с жалобным видом опустился на колени.
– Извините, не могли бы вы дать мне какой-нибудь ненужный конверт – их у вас в корзине много валяется.
– К чему представление?
– Простой бумажненький конвертик, фотографии сложить… – продолжил Доминик с таким видом, словно вымаливал себе помилование вместо смертного приговора. – Пусть даже на нем что-нибудь будет написано, пусть даже он будет залит кофе, да хоть бы вы им подтерлись, мне подойдет.
Роланд не сдержался, хмыкнул.
– Артист! Таких поискать! – он встал, взял со стола конверт от какого-то приглашения и протянул его Доминику.
– Спасибо, мсье Роланд! Я благодарю Господа Бога за то, что он дал мне возможность лицезреть такого прекрасного человека, как вы!
– Господа Бога оставь в покое и марш отсюда!
– Уже исчезаю! – мальчишка быстро поднялся с колен, шагнул к перилам и перемахнул через них.
Роланд подошел, глянул вниз – никогда не задумывался, но метра три тут точно есть.
– Совсем спятил?
Доминик рассмеялся, сел на пол.
– Сам-то не вольтанулся, мудак?
– О, это больше похоже на правду! Я уж думал, ты заболел.
– От твоей души, упакованной в чистенькое тельце, смердит так, что и сдохнуть недолго!
– А ты не подходи близко! – перебранка забавляла Роланда.
– И то верно, лучше держаться подальше от е..чих мертвецов.
– Тем, кто трусит, конечно!
– Я трушу? Это тебе скоро придется в штаны наложить.
– Не ты ли меня так напугаешь?
– Жизнь с этим и без меня справится.
– Отлично, буду ждать! А то что же – так и помереть непуганым?
– Жаль, что некогда мне, а то бы еще поиграли в «кто-кого-перетрындит».
– Карман иссяк, из которого ты грязь на язык выкладываешь?
– Твой братишка меня ждет. Я еще отыграюсь.
– Оттачивай речь. Правдой в лицо ты плеваться умеешь, с меткостью тоже неплохо, но тебе не хватает изящества.
Мальчишка смотрел на него задрав голову, все больше расплываясь в счастливой улыбке:
– Тащусь от тебя! До чего хорош, мерзавец!
– Забыл, как должен обращаться ко мне?
– О, нет, мсье козло..б, то есть мсье Роланд.
_________
Артур выгнал машину из гаража и ждал, пока выйдет Доминик. На удивление он появился вовремя. Цоллерн отдал ему ключи, сел на пассажирское место и достал
– Познакомимся поближе, – мальчишка завел машину. – Какая ..зда тебе нравится?
– Что?
– Езда, говорю, какая тебе нравится?
– Спокойная.
– Ну, тогда поехали, киска!
– А вдруг я не киска, а собачка.
– Не-а! Вот брат у тебя – кобель и сука в одном лице, а ты котеночек…
– Я твоего мнения о брате не спрашиваю, держи его при себе. Мне в принципе все равно, кто как меня называет, но если в какой-то момент мне «киска» надоест, я врежу без предупреждения, и ты будешь знать, за что, договорились?
– Ладно, крошка. Дай сигарету и адрес скажи.
Книга открыта. Вложенные страницы. Послание первое
Вчера, как мне показалось, я вошла в состояние близкое к тому, о котором он говорил.
С утра, потом вечером я чувствовала в затылке и позвоночнике тепло и какую-то вибрацию. Мне не мешали внешние звуки. Этот состояние было очень приятным, его не хотелось покидать. Как многие из моих ощущений совпадают с тем, о чем он говорил: сомнения, перемены в образе жизни, в общем отношении ко всему. Сегодня я видела белое свечение вокруг своих рук. То же чувство в руках, плечах, шее затылке, его легко узнать – словно меня зазывают на контакт. Но я еще долго тянула, доделывая какие-то дела. Потом села, приготовила бумагу и карандаш. Смутные мысли, образы приходили в голову. В какой-то момент я увидела контур ангела – голова и два крыла. Потом закончила медитировать, и было ощущение, что на голову надели крышку. И уже после этого выкристаллизовались слова: «Не так сложно разорвать круг быта, если на это есть хоть малейшее желание. Но ваше желание обратно: вы заслоняетесь повседневными делами, говорите, что они довлеют над вами. Какой в этом смысл? Если вы не желаете говорить со мной, вам достаточно прямо сказать об этом, и я оставлю вас наедине с вашей рутиной, чтобы вы могли и дальше возвеличивать ее и жаловаться на ее власть».
Нить недосказанной мысли
– Салют, Артур! – Джереми помахал, еще когда Артур только подходил к террасе кафе.
– Как дела? – Артур улыбнулся. Когда он обедал один, всегда шел сюда. Ему нравилась эта улица, нравилось смотреть на Джереми, который приносит кофе и еду, он вспоминал, как в детстве, впервые увидев в магазине какого-то негра, заворожено смотрел на него и думал, что если бы он сам был чернокожим, то был бы наверное гораздо симпатичней.
«Открытое лицо с крупными правильными чертами. Простое. Ничего подозрительного – ни изогнутых бровей, ни иронических складок, ни ямок на подбородке».
Джереми, не шоколадный, а почти черный, в своей полосатой рубашке и длинном фартуке примагничивал взгляды. Артур иногда замечал, что для многих улыбка африканца словно маленькая блестящая гирька, перевешивает чашу весов в пользу именно «Шарлотт», а не соседнего кафе.
«Большой, но кажется легким, словно что-то изнутри облегчает его вес. Двигается свободно и немного задумчиво».
– Раз ты пришел, спрошу у тебя! – ответил Джереми.
– А-а! Что сбылось?
– Да-да! Еще как сбылось!