Обстоятельства гибели
Шрифт:
— Таких нельзя выпускать на свободу, — говорю я. — Она не остановится и в следующий раз, если, конечно, представится такая возможность, совершит что-то еще более гнусное.
— Она все отрицает. Почти ничего не говорит, только повторяет, что во всем виноват Филдинг, а она ни при чем.
— Но это не так.
— Я с тобой согласен.
— Ей будет трудно объяснить, откуда взялись эти вещи в ее квартире, — замечаю я, продолжая просматривать фотографии. Марино, должно быть, нащелкал их несколько сотен.
— Она красива, обаятельна и чертовски умна. А Филдинг мертв.
— Ей есть что предъявить. — Я повторяю это несколько раз. — И вот это поможет. Не понимаю, почему ты считаешь, что могут
— Могут. И непременно возникнут. Защита постарается все повесить на Филдинга. Эта стерва-психопатка получит команду адвокатов, о которых только можно мечтать, а уж они заставят присяжных поверить, будто все это натворил Филдинг. — Марино наклоняется ко мне, и край кровати вновь опасно кренится. Сок мирно похрапывает, нисколько не интересуясь своей бывшей хозяйкой или ее «крысятней», в которой есть даже место для собаки. Марино снова наклоняется, показывает один за другим снимки этой собачьей кроватки и каких-то игрушек, и я делаю знак, что лучше посмотрю все сама. Эти двое навалились на меня так, что вот-вот раздавят.
— Я просто подумал, что тебе надо увидеть. Это все я сделал.
— Спасибо, я как-нибудь сама. Ты молодец, хорошо потрудился.
— Заметь, собака, по всей видимости, оставалась здесь. — Марино имеет в виду, что Сок жил в квартире Доны Кинкейд. — И у Илая жил, и у Филдинга. Надо отдать ей должное, собаку она любила.
— Не забывай, что она оставила его одного в холодном доме, — отвечаю я, пролистывая фотографии, являющиеся, по-моему, убедительными свидетельствами преступных деяний этой девицы.
— Ей наплевать на всех, кроме себя самой. Когда ее что-то не устраивает, она просто избавляется от этого. Так что о Соке она заботилась лишь до тех пор, пока он был ей нужен.
— Вот это, пожалуй, больше соответствует истине, — соглашаюсь я.
Я смотрю на фотографии с расстеленной двуспальной кроватью, потом изучаю другие снимки крошечной спальни, которую Дона Кинкейд жутко, невообразимо захламила самым разным барахлом.
— Кроме того, у нее была еще одна причина, чтобы бросить пса, — продолжает Марино. — Оставляя собаку в доме Филдинга, она как бы подводила нас к тому, что это он все сделал, а потом покончил с собой. Собака остается там. Ее красный поводок тоже. Бот, с которого сбросили Уолли Джеймисона, тоже оказался у Филдинга. Одежду Джеймисона и орудие убийства находят в подвале дома Джека. «Навигатор» без задней номерной таблички тоже там. И ты начинаешь думать, что да, это Филдинг преследовал тебя и Бентона, когда вы выехали из Ханскома. Филдинг сошел с ума. Он ведет за тобой наблюдение. Он тебя преследует, пытается запугать, шпионит за тобой или даже собирается убить.
— В то время, когда нас преследовали, он уже был мертв. Не могу точно назвать время смерти, скорее всего, это случилось в понедельник днем, возможно сразу после того, как он приехал в Салем, побывав в ЦСЭ и захватив с собой «глок», который забрал из лаборатории. Это Дона преследовала нас на «навигаторе» в понедельник ночью. Это она сошла с ума. Она только что на бампер не садилась, чтобы мы поняли, что нас преследуют, а потом скрылась, свернув на парковку «Отуола». А мы грешили на Джека, который на самом деле в это время уже был мертв, убит из пистолета, который она, вероятно, дала своему другу Илаю, прежде чем убить и его. Но ты прав. Похоже, она пыталась представить все таким образом, чтобы подозрения пали на Джека и чтобы обвинили именно его. Оправдаться он уже не может. Она подставила Джека, представив дело так, будто это он подставил Джонни Донахью. Ужасно.
— Ты должна убедить присяжных.
— Это всегда нелегко, каким бы ни было дело.
— Плохо, что собака была в доме Филдинга. Это связывает его с убийством Илая. Черт, на этих видеозаписях
— Микрочип, — напоминаю я. — След от него ведет к Доне, а не к Джеку.
— Это ничего не значит. Он убивает Илая, потом берет собаку, а собака должна знать Филдинга, верно? — Марино говорит так, будто Сок не лежит мирно рядом и не спит, положив морду мне на колени. — Пес знает Филдинга, потому что Дона жила там, в Салеме, и какое-то время держала его в доме Филдинга. Итак, Филдинг убивает Илая, потом уходит и уводит с собой пса. Во всяком случае, Дона будет убеждать всех, что так оно и было.
— Но было-то не так. Джек никого не убивал. — В квартире Доны беспорядок такой же, как и в доме Филдинга в Салеме. Повсюду коробки. Одежда свалена кучами и разбросана. В раковине груда немытой посуды. По углам мусор. Стопки газет, журналов, компьютерных распечаток. На столе — горка вещей с наклеенными ярлычками. В том числе спортивные часы с джи-пи-эс той же модели, что я подарила Филдингу на день рождения несколько лет назад, антикварный набор хирургических инструментов времен Гражданской войны в США в футляре из розового дерева, похожий на тот, что я подарила ему в Ричмонде.
На сделанном крупным планом снимке пара черных перчаток. На одной на уровне запястья видна черная коробочка. Марино называет их беспроводными киберперчатками со встроенными акселерометрами, тридцатью шестью датчиками и ультранизкопрофильным интегрированным приемопередатчиком. Разобраться в описаниях Марино нелегко: надо все рассортировать и выстроить в правильном порядке. Перчатки, которые уже осмотрели Бриггс и Люси, явно предназначались для управления посредством системы жест-контроля роботом-флайботом, который был у Илая, когда его убила женщина, подарившая ему украденное кольцо с печаткой. Это кольцо и было на Илае, когда его тело привезли в Кембриджский центр судебной экспертизы.
— Значит, флайбот был в ее квартире. Слушай, Бентон предложил тебе кофе?
— У меня кофе уже из ушей лезет. Кое-кто вообще пока не ложился.
— Я работаю в постели. Как сон не засчитывается.
— Здорово. Я бы с удовольствием остался дома и поработал в постели. — Марино забирает у меня айпад и начинает просматривать какие-то файлы.
— Пожалуй, мы могли бы подкорректировать твою должностную инструкцию. Ты можешь оставаться дома и работать в постели определенное количество дней в году, в зависимости от возраста и состояния организма, которое нам придется каким-то образом оценивать. Полагаю, эвалюацию буду проводить я.
— Так, значит? А кто же, интересно, будет оценивать твое состояние? — спрашивает он и, найдя какой-то снимок, хочет показать его мне.
— Моему никакая эвалюация не требуется. Все очевидно.
Марино показывает сделанный крупным планом снимок флайбота; правда, понять с первого взгляда, что это такое, было очень трудно. Блестящий проволочный предмет на квадратике белой бумаги, лежащем на обеденном столе Доны Кинкейд. До меня только сейчас доходит, что это микромеханическое устройство могло быть сережкой. Серебряной сережкой, на которую кто-то наступил. Похоже, так оно и случилось, когда санитары «скорой» занимались Илаем. Дона нашла его потом, когда вернулась в Нортон’с-Вудс. По всей видимости, на ней было то же длинное черное пальто, в котором она пробралась в мой гараж. Пальто, вероятно, принадлежало Филдингу. Один свидетель утверждает, что видел молодого мужчину или женщину в длинном черном пальто. Этот некто в черном прогуливался по Нортон’с-Вудс с фонариком в руке через несколько часов после смерти Илая Гольдмана. Свидетелю показалось странным, что у него (или у нее) не было собаки, и он (или она) явно что-то искал (или искала), делая при этом какие-то странные жесты.