Обстоятельства гибели
Шрифт:
Погибшего солдата, телом которого я занималась, звали Питер Гэбриэл, как легендарного рок-певца, с той лишь разницей, что этот Питер Гэбриэл был рядовым первого класса и не успел пробыть в афганской провинции Бадгис и месяца, когда придорожная бомба — кусок канализационной трубы, начиненный пластической взрывчаткой PE-4, — пробила броню его «хаммера» и внутри машины вспыхнул огненный вихрь. На рядового Гэбриэла у меня ушел почти весь день. И это здесь, в суперсовременном научном центре, где судмедэксперты и ученые Министерства обороны регулярно имеют дело с проблемами, которые у большинства людей никак с нами не ассоциируются: убийством Кеннеди; недавней идентификацией останков семейства Романовых и членов экипажа подлодки «Ханли», затонувшей в годы Гражданской войны. Мы — организация благородная, но малоизвестная,
Я вновь ощущаю чье-то присутствие рядом. Кто-то входит в раздевалку, в которой, благодаря моим стараниям, уже столько же пара, как и в душевой. От жары мое сердце колотится.
— Доктор Скарпетта? — Голос капитана Аваллон звучит более уверенно, словно у нее есть какие-то новости.
Я выключаю воду, подхватываю полотенце, заворачиваюсь в него и выхожу из кабинки. Расплывчатый силуэт капитана Аваллон маячит в дымке рядом с раковинами и снабженными датчиками движения сушилками для рук. Все, что мне удается различить, — это темные волосы, рабочие брюки цвета хаки и черная рубашка поло с вышитой золотисто-голубой эмблемой Службы медэкспертизы Вооруженных сил.
— Пит Марино… — начинает она.
— Я перезвоню ему через минуту. — Я снимаю с полки еще одно полотенце.
— Он здесь, мэм.
— Что значит «здесь»? — Я почти представляю, как Марино материализуется в раздевалке в виде некоего доисторического существа, возникающего из тумана.
— Ждет у боксов, мэм. Он доставит вас в «Иглз Рест», так что можете захватить вещи. — Она произносит это так, словно за мной пришли сотрудники ФБР, которые должны меня уволить или арестовать. — Мне приказано сопроводить вас к нему и оказывать всяческое содействие.
Капитана Аваллон зовут София. Она оказалась в армии сразу по окончании рентгенологического факультета. Эта особа всегда по-военному правильная и подобострастно вежливая. Из-за этого она все время медлит и колеблется. Как раз сейчас это весьма некстати. Я беру пластиковый пакет, ступаю на кафельный пол, и ее силуэт возникает прямо передо мной.
— Я не предполагала уезжать до завтра, и поездка куда-либо с Марино не входила в мои планы.
— Могу позаботиться о вашей машине, мэм. Она же вам не понадобится?
— Вы поинтересовались у него, что, черт возьми, происходит? — Я беру из шкафчика щетку для волос и дезодорант.
— Попыталась, мэм, но он не особенно расположен к разговору.
«С-5 гэлакси» гудит вверху, выходя на курс 19. Ветер, как обычно, южный.
Один из принципов аэронавтики — коих я немало почерпнула у Люси, которая вдобавок ко всему еще и вертолетчик, — заключается в том, что номера взлетно-посадочных полос соотносятся с направлениями компаса. Значение курса округляется до десятков и делится на 10. Девятнадцатый, к примеру, соответствует 190 градусам, противоположный ему (а у каждой полосы — два направления) будет иметь обозначение 01, а ориентированы они таким образом из-за эффекта Бернулли и законов движения Ньютона. Тут все дело в скорости обтекающего крыло воздуха, взлете и посадке по ветру, который в этой части Делавэра дует с моря, из области высокого давления в область низкого, с юга на север. Изо дня в день транспортные самолеты доставляют тела и улетают с ними с черной полосы, что бежит, будто река Стикс, позади морга.
Серый, похожий на акулу «гэлакси» длиной с футбольное поле так огромен и тяжел, что кажется, с трудом передвигается в бледном небе с перистыми облаками, которые летчики обычно называют конскими хвостами. Тип авиатранспорта я определяю не глядя, по одному лишь звуку. Мне уже знакомы рев турбинных двигателей, развивающих тягу в сто шестьдесят тысяч фунтов,
3
Ламантины — род больших водных млекопитающих монотипного семейства Trichechidae, отряда сирен. Эти травоядные животные обитают на мелководье и питаются водной растительностью.
Их колеса касаются земли, поднимая клубы пыли, так близко, что внутри у меня все дрожит. Я миную зону приема с ее четырьмя громадными отсеками, высокой разделительной стеной и резервными генераторами и подхожу к синему фургону, которого прежде никогда не видела, но Пит Марино не удосуживается даже пошевелиться, чтобы поздороваться со мной или открыть дверь, что в принципе еще ни о чем не говорит. Он не растрачивает свою энергию на любезности; сколько я его помню, благовоспитанность никогда не входила в список его отличительных качеств. Познакомились мы с ним более двадцати лет назад, в городском морге Ричмонда, штат Вирджиния. А может, столкнулись на месте какого-то убийства — точно уже и не помню.
Я забираюсь в машину и захлопываю дверцу, запихивая вещмешок себе под ноги. Волосы еще влажные после душа. «Ну и видок у нее», — наверное, думает он. Я всегда могу определить это по тому косому взгляду, что пробегает по мне сверху донизу, задерживаясь на определенных местах, до которых никому не должно быть дела. Ему не нравится, когда на мне рабочая одежда — брюки хаки с карманами, черная рубашка поло и куртка-«универсал», — а когда я несколько раз появилась перед ним в форме, он, кажется, просто перепугался.
— Откуда угнал мини-вэн? — спрашиваю я.
Марино дает задний ход.
— Одолжили у гражданского патруля. — Его ответ по крайней мере означает, что с Люси ничего не случилось.
Частный терминал в северном конце взлетно-посадочной полосы используется гражданским персоналом, имеющим разрешение приземляться на базе вооруженных сил. Марино сюда привезла моя племянница Люси, и нагрянули они неожиданно. Решили заявиться без предупреждения, чтобы избавить меня от полета утренним рейсом и доставить наконец домой. Размечталась. Такого быть просто не может, и в поисках ответа я вглядываюсь в грубые черты лица Марино и оцениваю его внешний вид — примерно так же, как делаю при первичном осмотре трупа. Кроссовки, джинсы, кожаная, с флисовой подкладкой, куртка «харлей-дэвидсон», неизменная его спутница, бейсболка «янкиз» — смелое решение, учитывая тот факт, что теперь он живет в республике «Ред Сокс» [4] , — и давно уже вышедшие из моды очки в проволочной оправе.
4
«Ред Сокс» — бейсбольная команда из Бостона.
Не могу сказать, гладко ли выбрита голова, на которой осталось не так уж и много седых волос, но он чист и относительно опрятен; живот не раздут от пива, и на лице отсутствует тот румянец, что появляется обычно после распития более крепких напитков. Глаза не воспалены. Руки не дрожат. Не чувствую я и запаха сигарет. Дал зарок и держится. Молодец! Он уже со многим завязал: секс, выпивка, наркотики, табак, чревоугодие, сквернословие, нетерпимость, лень… Но вот с лицемерием дело обстоит хуже. Когда ему нужно, он юлит, а то и привирает, не стесняясь. Таков далеко не полный список дурных наклонностей, которые конечно же по-прежнему присутствуют в характере Марино, но, возможно, просто затаились и ждут удобного момента, чтобы вырваться на волю, когда крепость сдерживающих их узлов ослабеет.