Обучение у воды
Шрифт:
Незаметно для меня самого встречи с Ли изменили мое отношение к охоте. Хотя он обучал меня совершенному искусству убивать, мое мировоззрение изменилось настолько, что убийство животных даже ради пропитания стало мне неприятно, хотя я по-прежнему мог спокойно свернуть шею птице или добить раненого зверька.
Как-то раз я упомянул об этом в разговоре с Учителем.
— Это плохо, — сказал Ли. — Ты перестал быть жестоким.
— А разве быть жестоким хорошо? — спросил я.
— Я говорю о естественной, а не о патологической жестокости, — пояснил он. — Раньше ты был жестоким, не задумываясь об этом. Жестокость не поражала твоих чувств, ты
— Ты имеешь в виду пищевую цепочку? — спросил я.
— Опять ты цепляешься за научные термины, — недовольно сказал Ли. — Термины заслоняют суть вещей. Для меня «цепочка питания» звучит более живо и образно, чем мертвый термин «пищевая цепочка». Но суть не в этом. Когда ты встал на путь воинов жизни, ты научился ценить и уважать жизнь во всех ее проявлениях, и на смену твоей естественной и невинной жестокости пришло осознание того, что «Спокойные» называют «преступлением перед жизненностью высшего и низшего порядка». Преступление перед жизненностью высшего порядка — это лишение жизни человека, а преступление перед жизненностью низшего порядка — это уничтожение животных и растений.
Здесь слово «преступление» не совсем правомерно. «Преступление» автоматически ассоциируется с чем-то плохим, запретным и греховным, а для воина жизни не существует таких понятий, как «плохое, запретное и греховное». Это относительные понятия, меняющиеся в зависимости от морали и культуры общества. Хотя и не совсем точно, но действия воина жизни классифицируются скорее не как плохие и хорошие, а как целесообразные и нецелесообразные.
Целесообразно то, что обеспечивает выживание и гармоничное развитие каждого последователя Шоу-Дао и всего клана в целом, а все, что не является целесообразным, естественно, является нецелесообразным.
По мере развития мироосознания и «вкуса жизни» у каждого из последователей «Спокойных» на смену естественной жестокости приходит неприятие преступлений перед жизненностью высшего и низшего порядка, но следующим этапом развития воина жизни является возвращение к его естественной жестокости, но на этот раз — к жестокости целесообразной.
Жестокость, необходимая тебе для выживания, получения пропитания, обучения и саморазвития, а также для самозащиты является жестокостью целесообразной, и она не должна поражать твоих чувств, будучи простой и безличной, не связанной ни с наслаждением, ни со страданием. К внутреннему пониманию целесообразной жестокости ты придешь через медитации осознания, но помимо осознания тебе необходима еще и практика, поэтому на некоторое время мы вернемся к любимому занятию твоего детства — охоте.
Несколько дней спустя мы отправились в горы охотиться на хомяков. Мне были симпатичны эти любопытные юркие зверьки длиной чуть больше ладони с рыжевато-белыми мордочками и с коротким, утолщенным у основания хвостом.
Ли уверенно вел меня среди невысоких пологих холмов живописно украшенных скалистыми обрывами к месту, где, как он утверждал, водилось множество хомяков. Наконец, наши шаги вспугнули несколько зверьков, и они, прошелестев по траве, молниями бросились в норы.
Учитель остановился.
— Мы будем охотиться здесь, — сказал он. — Ты начнешь охоту с медитации осознания смерти. Представь себе хомяка, представь,
Я опустился на землю и сосредоточился. Без особого труда я ощутил в своих руках жестковатый короткий мех, тепло и трепет вырывающегося зверька. Это было приятное ощущение. Теперь я должен был убить хомячка, но мне не хотелось этого делать. Я перешел к медитации осознания необходимости принесения одной жизни в жертву другой, и жалость к зверьку ушла, сменившись отрешенной решимостью и смирением перед судьбой, заставляющей меня делать то, что я должен был сделать. С коротким хриплым выдохом я сжал руки, и резко развел их в стороны, как бы разрывая хомяка пополам. Мне почудилось, что я услышал его исполненный ужаса предсмертный писк, и горячие струи крови, дурманя меня своим сладковатым пряным запахом, потекли по рукам. Я вздрогнул и открыл глаза, с недоумением глядя на свои судорожно сжатые кулаки. То, что они оказались пусты, в первый момент удивило меня.
— Неплохо. Воин жизни готов к охоте, — с ехидной ухмылкой подначил меня Ли. — Как ты предполагаешь их ловить?
— Можно сделать силки или ловушки и положить в них приманку, — предложил я.
— Увы, мой маленький брат, — покачал головой Учитель. — Тебе придется ловить их руками.
— Руками? — переспросил я. — Но это же невозможно. Они слишком быстро двигаются и не отходят далеко от нор, где они могут укрыться. Я просто не успею их схватить.
— Для последователя учения «Спокойных» нет ничего невозможного, — торжественно заявил Ли. — Человеку трудно поймать хомяка потому, что его руки находятся слишком далеко от земли. Чтобы охотиться на них, ты должен превратиться в животное.
— Как это? — спросил я.
— Смотри.
Ли согнул ноги и наклонил туловище вперед так, что его свободно болтающиеся руки опустились почти до земли, и пробежался в таком положении, опираясь на руки при резких переменах направления движения. Потом он прыгнул вперед, используя технику «прыжок с камня» — резкое понижение центра тяжести, — и быстрым оглаживающе-бьющим круговым движением рук прижал что-то к земле.
Я подбежал к нему, думая, что он действительно поймал хомяка, но руки Учителя были пусты.
— Ты был похож на гиббона, — улыбнулся я.
— Попробуй сделать то же самое, — сказал Ли. — Ты должен научиться легко и свободно передвигаться на четвереньках или с руками, находящимися у самой земли. Учти, у хомяков есть привычка бросаться с устрашающими криками и фырканьем на того, кто перерезает им путь к норе. Очень быстрым круговым движением рук сбоку и сверху-вниз ты должен крепко прижать голову и лапы зверька к земле, чтобы он не успел перевернуться и вцепиться в тебя зубами. Любое мелкое животное нужно ловить, накрывая его ладонью в сторону головы, а чтобы умертвить, ему или быстрым движением сворачивают голову, или ломают позвоночник движением, имитирующим разрывание пополам. Точно так же поступают и со змеями. Их разрывают пополам, держа одной рукой за голову, а другой — за хвост.