Обуздать ветер

Алесько С.

— Так вы каждую ночь видитесь? — скорчила непонятную гримаску сестренка.

— Ну… да, — рассказывать, что это не совсем так, не хотелось. Я почему-то старался поменьше говорить при Эрике о моей занозе.

— Ей нельзя жить в Зеленях, — напомнила айрица, на мой взгляд, совершенно не к месту.

— Она и не собирается. Малинка — наместница Багряного Края, обожает командовать, особенно мужиками. На что ей Зеленя?

— Наместница… — повторила сестренка. — Это значит, самая

главная? Которой все подчиняются?

— Угу.

— Если правительнице понадобился бродяга, может, она захочет и к нам нос сунуть?

— Не захочет, — отрезал я, жалея, что ввязался в разговор. С чего это Эрика заинтересовалась Малинкой? Тут же вспомнились гнусные домыслы Корешка: мол, стрекалка тебя на себе женить мечтает.

Сестренка, видно, почувствовав мое раздражение, вопросов больше не задавала, а в ковыльную степь мы с ней отправились на следующий же день.

Айрица не скрывала удивления и даже, пожалуй, восторга.

— Ти-им, вот это да! — выдохнула, оглядывая покрытую цветущими травами равнину. — У меня всего лишь маленькая лощинка на склоне каменистого холма, заросшая зимним вереском. Там уютно, конечно, но по сравнению с твоей степью…

— Эри, ты, никак, завидовать научилась?

— Нет, ничего подобного! — в голосе прозвучала обида. — Наоборот, очень рада и горжусь, что у меня такой брат. Прости, я была неправа, отказываясь помочь тебе. А твоя… подруга… наверное, уже все тут знает?

— Я сам тут всего не знаю.

Вот далась ей Малинка! Впрочем, она всем мало-мальски знакомым айрам покоя не дает, взять того же Корешка. Надо будет смеха ради попробовать притащить ее в Зеленя, когда научусь ладить с ветром и наяву. Представляю физиономию Клевера…

— Ну и где же терновый куст? — чуть покрасневшая Эрика решила перейти к делу.

Сестренка позволила прибегнуть к помощи стихии, и послушный (увы, только в снах!) смерч понес нас к колючей цитадели, где томилась моя память. Порой, выламывая очередную ветку, которая немилосердно терзала руки шипами, я думал, что справиться было б проще, если б отец замуровал неугодную часть моего сознания в каменную стену. Булыжники, по крайней мере, не грозили б разодрать несчастный лоскут в клочья.

На Эрику полет произвел куда меньшее впечатление, чем на Малинку. Не удивительно: айрица и сама умеет перемещаться, а ощущения при этом похожие, разве что ветер не застит глаза, как позель, позволяя видеть, куда тебя несет. Впрочем, я мало знаю о перемещениях. Может, когда отправляешься куда-то своими силами, то…

— Опытные творящие тоже перемещаются не вслепую, — прервала сестренка мои размышления. — Не могу дождаться, когда я… — замолчала, щечки налились румянцем, тело под моими руками чуть напряглось.

Три болота, этого еще не хватало! Я отлично понял, какие слова остались несказанными. Более того, желание айрицы мне весьма близко: сам ущербный, только способ обретения власти над даром у меня другой. А вдруг Эрика, помогая братцу (двоюродному, не родному!), расчитывает на ответную услугу? Конечно,

ежели быть до конца честным, не скажу, что не думал о простейшем способе помочь сестренке быстро и безопасно попасть домой. Иной раз, размышляя об этом, и не вспоминал о ее возвращении в Зеленя. Да, не шибко благородно, но я ж ничего не предпринимал, вел себя, как образцовый брат, и дальше, кстати, собираюсь, да-да. Ну, а мысли… Им особо не прикажешь. Я, в конце концов, молодой мужик, всегда был неравнодушен (ха, мягко выразился!) к хорошеньким личикам да ладным фигуркам. А Эрика к тому же иной раз так глянет… Опять же это ее "Ти-им"…

Очнулся от ненужных мыслей, почувствовав, что тело девушки больше не напряжено, наоборот, стало податливым, объятия чересчур тесными… Терновые заросли появились как раз вовремя, ветер бережно опустил нас в ковыль.

— Не очень-то много ты наломал, — сказала Эрика, разглядывая куст и избегая смотреть в мою сторону.

Пришлось показать сестренке, как рьяно бросается ветер на мою защиту. Она быстро осознала серьезность происходящего, без малейшего смущения стащила платье, чтобы не рвать о колючки, и осталась в одной исподней рубашке. Я невольно бросил взгляд на ее обнаженные руки. Красивые, но до молочной белизны малинкиных не дотягивают. Или кожа выглядит по-другому из-за светлых волос?..

Мысли потекли в совершенно ненужную сторону, очередная ветка была оставлена в покое, ветер улегся.

— Отойди, Тим. Мешаешь, — проворчала Эрика и ухватилась за ближайший сучок.

Я послушно отступил на пару шагов — в случае чего сразу оттащу. И даже если все пойдет благополучно, совестно совсем уж беззастенчиво бездельничать, пока сестренка работает.

Эрика с шумом втянула воздух сквозь зубы, когда первые шипы вонзились в плоть. Похоже, Малинка права: куст и впрямь пробует кровь, проверяет, кто на него покусился. Айрица не вызвала ни малейшего протеста злокозненного терновника, ни одна веточка не шелохнулась в попытке закрыть пролом.

Эрика в тот раз сделала едва ли не больше, чем я за все прошедшее время. На мою долю остались куцые стволики, лишенные колючек, но более толстые и прочные, к тому же весьма частые.

— Заканчивай, Эри, — пропыхтел я, заметив, что айрица выдыхается. Она все чаще медлила, высматривая веточки потоньше. Не мудрено — руки исколоты и изодраны, даже на шее и щеке виднеются тонкие царапины.

— Да, что-то я устала, — пробормотала девушка, отступая от зарослей. — Мертвый, а поддается с трудом… И работа не только телесные силы забирает. Твой отец, верно, и впрямь был очень сильным творящим.

— Угу. Натворил знатно, — не удержался я.

— Зря ты, — Эрика взглянула укоризненно. — У него наверняка была веская причина так поступить. Ты ничего больше не вспомнил? Не видел во сне? Может быть, твоя мать знала?..

— Нет, ничего не видел и не вспомнил.

Вопросы сестренки, ее задумчиво-встревоженный тон напомнили Малинку. Эх, скорей бы покончить с этим кустом, освободить память и стать нормальным мужиком, над которым бабы не кудахчут, как над котенком-недокормышем.