Обвинение в убийстве
Шрифт:
Тим вышел из комнаты. Он как раз закрывал дверь, когда Баурик его позвал.
– Сколько я должен тут оставаться?
Тим задумался.
– Дай мне сорок восемь часов.
39
Попытка поспать закончилась тем, что Тим заснул с мыслями о мертвой Джинни, а проснулся оттого, что увидел себя, стоящего по колено в трупах, с окровавленными руками.
В четыре утра он сел на стул, положил ноги на подоконник и стал смотреть, как из расколотой трубы в переулке поднимается дым. Зазвонил мобильный.
На этот
– Думаешь, ты очень умный, да?
– Когда как.
– Если ты действительно умный, выходи из игры. Ты в нашем списке.
– А вы в моем. – На заднем плане Тим различил звуки новостей. Он включил телевизор, вырубил звук и прыгал с канала на канал, пока артикуляция ведущей не совпала со словами, которые он слышал по телефону.
На экране появились фотографии Аиста и Мастерсонов, их сменил поющий парень в костюме цыпленка, рекламирующий куриные ножки. И снова ни упоминания о Тиме, ни его фотографии.
– Я поверить не могу, что ты затеял склоку на детской площадке, – укоризненно сказал Роберт. – У нас пистолеты, а вокруг дети. Кто-то мог пострадать.
– Кто-то пострадал.
– Мало пострадал. Теперь пресса, всюду наши лица. Черт. Зачем тебе все это нужно? Ты всех нас сдал. – В голосе Роберта что-то дрогнуло. – И Дюмона.
Тим не знал, что ответить, поэтому промолчал. Он не горел желанием продолжать разговор. Хотелось повесить трубку и позвонить Хэнсену.
– А вот твоего имени я не слышал, – не унимался Роберт. – Ты что, заключил сделку?
– Я тоже иду на дно. Но с небольшой отсрочкой.
– Это нас не остановит.
– Я на это и не рассчитываю.
– Ты превратил все в игру. Теперь нам нечего терять. – Смех Роберта походил на кашель. – Если ты или еще какой-нибудь говнюк из ваших встанет у нас на пути, получите пулю. Мы ничего не хотим. Ни денег, ни славы. Это общественная работа. Мы собираемся…
– …вернуть… – донесся слабый голос Митчелла.
– …немного разума в этот ополоумевший мир. Мы будем делать это до тех пор, пока нас кто-нибудь не остановит. Но если мы и выйдем из игры навсегда, черт, по крайней мере, мы прихватим с собой парочку-другую ублюдков.
– Вариант «Б», – сказал Тим. – Мы объединим усилия. Разработаем что-нибудь новое, честное и справедливое.
– Ты ничего не понимаешь, придурок ты конченый?! Ты должен благодарить Небо за то, что на площадке сегодня были дети. Иначе бы Митч тебя пришил, и мы сейчас смеялись бы над выражением твоей умирающей рожи.
Конец связи.
Тим уже спешил к двери, рассовывая мобильные по карманам. На улице он бросился к телефонной будке.
Голос Хэнсена выдавал раздражение:
– Лучше было бы, если бы это звонил не Рэкли.
– Мне только что звонили. Проверь, не исходил ли звонок с одного из номеров, которые я тебе дал.
– Запомни, я делаю тебе одолжение. Так что нечего мне указывать. Во-вторых, сейчас я не могу этого сделать. В шесть часов посмотрю, что мы имеем.
– Пожалуйста,
– Позвони мне в шесть или отвали.
Следующие два часа тянулись мучительно медленно. Тим собрал свое снаряжение и сидел в машине с мобильным; номер был уже введен.
Часы на приборной панели переключились с 5:59 на 6:00, и Тим нажал кнопку вызова.
– Что у тебя?
Хэнсен говорил приглушенным голосом:
– В «Некстел» есть только один человек, который может выяснить это, и ты с ним сейчас разговариваешь, поэтому я не издам ни звука, пока ты не дашь мне слово, что об этом никто не узнает.
Тим закусил губу.
– Я даю тебе слово.
– Один исходящий, в 4:07. Сотовая станция на перекрестке Диккенс и Кестер. Станции там расположены особенно близко, так что ты работаешь в радиусе примерно в полквартала.
– Спасибо, – сказал Тим. – Спасибо.
– У меня жена и двое детей, Рэк. Если ты впутаешь меня в какую-нибудь темную историю, ты об этом пожалеешь.
Утренний свет широкими неровными полосами пробивался сквозь разбросанные по небу кучевые облака. Роса увлажнила асфальт, и шоссе стало похожим на неподвижную черную реку. Время от времени попадавшиеся на дороге лужи плескались о дно машины.
Тим припарковался за три квартала и добрался до перекрестка через два примыкающих задних двора, перешагивая через высокие ряды рододендронов. Ни лающих собак, ни хлопающих дверей, только пощелкивание поливочных машин на подстриженных лужайках и отдаленный гул автострады. Тим оглядел соседние крыши и заметил сотовую площадку; шесть металлических труб торчали на телефонном столбе.
Роберт не стал бы звонить Тиму, если бы в тот момент был занят чем-то серьезным; по всей вероятности, звонок в 4:07 утра пришел оттуда, где они с Митчеллом ночевали. Или это была ловушка.
Тим шел по подъездной дорожке между двумя домами, низко пригибаясь к земле, отчего стал похож на утку. Сзади его прикрывал огромный мусорный бак. Он осмотрел квартал. Абсолютная тишина. Тим вынырнул на тротуар и потихоньку пошел вниз по улице, внимательно глядя по сторонам.
«Форд эксплорер» на подъездной дорожке. Капот холодный. Будка телефонного узла «ЖТИ». Голубой грузовик службы садовых работ у обочины, под брезентом очертания газонокосилки. Тим заглянул под брезент, чтобы убедиться в этом. Пачка газет под дверью дома. Свежая грязь на покрышках «исузу». Задвижка на почтовом ящике поднята. Дом с деревянными ставнями, все закрыты. Тим подошел ближе, заглянул в боковое окно и увидел маленького мальчика, спящего в кровати формы гоночной машины.
Он завернул за угол и двинулся по западной части квартала. Через шесть домов жилая улица вливалась в бульвар Вентура, где парень в фартуке загружал в фургон картонные коробки. Мимо проехала «хонда цивик», в ней две блондинки в тренировочных костюмах дергались под музыку. Впереди на светофоре зажегся красный свет. Какой-то мужик в телефонной будке на углу, в водолазке и капюшоне, натянутом на голову, как у боксера. Еще мусорные баки. Газеты на ступенях дома. Пустой фургон «Пасифик Белл» у обочины.