Объятия дьявола (Том 2)

Коултер Кэтрин

– Помню.

Энтони вскинул голову, уставился в затуманенные болью глаза Жозефа и, к собственному потрясению, заметил в них веселые искорки. Раненый рассмеялся, но тут же закашлялся.

– Бедняга Франческо, он до того допился, что даже не понял, как велика опасность. После той ночи он несколько дней клял меня, называя надоедливым ослом, который вечно лезет не в свое дело.

– Франческо будет здесь завтра или послезавтра. Он в Палермо.

Пальцы Жозефа чуть сильнее сжали руку Энтони.

– Жаль, что я больше не

увижу его. Вы передайте ему, что это он был дураком, хорошо?

– Лучше ты сам все скажешь, дружище. Надсадный, хриплый кашель снова вырвался из груди Жозефа. Раненый так ослабел, что стал задыхаться. Граф быстро приподнял его и держал, пока не прошел приступ.

– Не сдавайся, Жозеф. Кассандра все время твердит доктору Биссоне о твоей несгибаемой воле.

Он зарылся лицом в седую шевелюру старика, не в состоянии вымолвить ни слова.

Жозеф вздохнул, и граф осторожно опустил его на подушки.

– Это у мадонны непреклонная воля, ваша светлость. Я хотел бы, чтобы мое заживо гниющее тело обрело вечный покой, но она и помыслить об этом не может. Я пытался сказать ей, что уже стар, что доволен своей долей, но она упрекает меня и отказывается слушать.
– На потрескавшихся губах заиграла улыбка.

– Она очень любит тебя, Жозеф, как, впрочем, и я.

– Мадонна еще не сталкивалась со смертью по-настоящему близкого человека. Нет, не упоминайте о ее отце. Он, должно быть, просто мерзавец, хотя она, конечно, так не думает.

Граф видел, что каждое слово дается ему с огромным трудом.

– Отдохни, Жозеф. Мы еще поговорим, после того как к тебе вернутся силы.

– У меня больше не осталось сил, ваша светлость. Вы же не слепой, и не стоит заблуждаться относительно моей участи.

Жозеф на несколько минут замолчал, а когда заговорил снова, граф увидел, как решительно сверкнули его потускневшие глаза.

– Я пытался говорить с ней о том, что произошло. Вы должны исцелить ее, ваша светлость. Она мужественная девочка и притворяется, что жажда мести вытеснила из души страх. Но это не правда - Знаю.

– Обладай Мария таким же неукротимым духом, возможно, моя Жизнь была бы совсем другой. Берегите ее, милорд. Она пока сама не понимает, что ее судьба связана с вашей.

Граф медленно кивнул.

– Жозеф, - начал он, но тоска снова сдавила грудь.

– Спасибо за то, что ублажили прекрасную Забетту. Мне не хотелось бы кончить жизнь евнухом в гареме Хар эль-Дина. Прощайте, милорд.

– Нет!

Короткое слово взрывом отдалось в ушах графа, хотя с губ сорвался лишь еле слышный шепот. Он оцепенело смотрел на руку Жозефа, недвижно лежавшую в его ладони. Глаза корсиканца казались ясными, но незрячими. Боль ушла навсегда. Энтони осторожно опустил веки покойного. Он не помнил, сколько времени просидел, глядя на Жозефа. На сердце тяжким грузом давили невысказанные слова.

Наконец Энтони поднялся и прикрыл одеялом лицо усопшего.

– Прощай, старый

друг, - вздохнул он и задул единственную свечу. Выйдя из комнаты, Энтони направился в сад и сел на мраморную скамью. Тонкий серп луны освещал дорожки. Только на рассвете граф поднялся, размял затекшие члены и, вздохнув, взглянул на окна спальни.

– Кассандра.

Кто-то тряс ее за плечи. Глаза Касси широко открылись. Она безмолвно воззрилась на Энтони, боясь заговорить, словно зная, почему он ее разбудил.

– Все кончено, сага. Пойдем, нужно попрощаться.

– Когда?

– Около часа назад. Он отошел спокойно, Кассандра. Последние его слова были о тебе.

Энтони помог ей подняться и надеть пеньюар. Он ожидал слез и проклятий, но лицо девушки было спокойным и замкнутым. Он оставил их наедине. Когда Касси наконец вышла из комнаты, глаза ее были холодны и бесстрастны.

– Ты поможешь мне пойти на похороны, хорошо?
– только и спросила она.

– Да, Кассандра, - кивнул Энтони и понес ее обратно в спальню.

***

Касси плотнее закуталась в черный бархатный плащ, но промозглая сырость, казалось, проникала до самых костей. Она тяжело опиралась на руку графа - ноги отказывались ее держать.

"Мы все похожи на черных ворон, - подумала девушка, осматриваясь.
– Даже священник".

Синьор Доннетти и вся команда яхты стояли вокруг могилы, склонив головы. Чезаре тоже приехал, как подозревала Касси, из уважения к сводному брату, поскольку едва знал Жозефа и теперь нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Энтони смотрел куда-то вдаль.

Синьор Монтальто подхватил насморк и выглядел жалким и нахохлившимся. Были еще люди, которых она не узнавала. Касси прислушивалась к монотонной латинской речи, но слова утратили для нее всякий смысл. Задыхаясь под черной вуалью, девушка откинула ее на лоб, не подозревая, что святой отец счел это величайшим неуважением к покойному. За эти дни она почти ничего не ела, и сейчас перед глазами у нее все расплывалось. Холмик земли над могилой почему-то угрожающе рос, грозя поглотить ее.

Касси почувствовала прикосновение руки графа, но продолжала упрямо смотреть вдаль, от души желая, чтобы священник поскорее замолчал. Она всегда думала, что люди, посвятившие себя Богу, лишены радостей плоти и должны быть тощими аскетами, но этот напоминал бочонок с салом.

Касси покачала головой, ругая себя за нечестивые мысли. Ей следовало бы думать о Жозефе, но она отказывалась верить, что в дубовом гробу лежит тот, кого она знала и любила.

Наконец священник закрыл Библию. Касси на мгновение прикрыла глаза, а когда очнулась, люди уже расходились, тихо переговариваясь. Она хотела обратиться к графу, о чем-то беседовавшему со святым отцом, но внезапно услышала тихие слова, слова, и без того высеченные огненными буквами у нее в мозгу.

– Pazza fragitara nigli inferno.
– Пусть он вечно гниет в аду.