Объявленная принцесса
Шрифт:
— Это необязательно должно быть так, — говорит Карим, опуская руки. — Ты что-то значишь для Хэвенли. В этом я уверен. Нам не нужно ссориться из-за этого. Мы можем сесть и поговорить.
— Если только речь не идет о свадебных приготовлениях, я не чувствую необходимости садиться. Потому что и так достаточно долго ждал этого дня. И ничто не встанет у меня на пути.
— Я ни на что не соглашусь, пока не поговорю со своей сестрой, — говорит Карим. — Я пообещал ей, что позволю ей выбирать, и собираюсь сдержать обещание.
—
Не долго думая, я действую быстрее, чем Карим успевает блокировать. Сжимаю руку в кулак и использую весь свой вес, когда бью ею в челюсть.
Он падает назад и ударяется об пол, словно в замедленной съемке. Из-за его спины появляются Жизель и Хэвенли. Жизель кричит, а затем бросается к Кариму, а я кидаюсь к Хэвенли. Она пытается отступить от меня на шаг, но я хватаю ее за запястье одной рукой и перекидываю ее через одно плечо.
Затем время ускоряется, и я прижимаю ее к себе, пока бегу к дворцу через фруктовый сад. Она пинает меня всю дорогу, но я просто игнорирую ее. Никто не знает фруктовый сад так, как мы с ней. И знаю, что они не смогут выследить нас в нем. Я знаю ее достаточно долго, чтобы понимать, что ее истерика закончится, как только она увидит сквозь облако своего гнева.
— Успокойся, или я запру тебя в башне, пока ты не научишься быть вежливой.
— Черт возьми, Карлос! Ты ударил Карима! О чем, черт возьми, ты думал?
Она выкрикивает каждое слово, и я просто крепче сжимаю ее бедро, когда та пытается соскользнуть с моего плеча.
— Я сказал, помолчи. Ты скоро станешь королевой. Ты должна вести себя соответственно.
Я чувствую, как она колотит меня кулачками по спине, и улыбаюсь. Это, вероятно, разозлило ее еще больше, чем то, что я ударил Карима.
— С дороги, — рычу я Роми, когда мы проходим мимо него в коридоре. Он смеется и прижимается к стене, качая головой.
— Роми, заставь его отпустить меня, — умоляет Хэвенли, когда мы проходим мимо него, но он поднимает руки вверх, будто пытается держаться от этой ситуации подальше. — Будь ты проклят, Роми!
— Я сказал тебе следить за своим языком. — Я сжимаю бедро Хэвенли, поднимаясь по лестнице в свое крыло дворца. — Я и не подозревал, что у тебя такой богатый словарный запас, Принцесса. Похоже мне потребуется научить тебя некоторым манерам.
— Карлос, если ты не отпустишь меня прямо сейчас, клянусь, я укушу тебя за задницу.
Я протягиваю руку и шлепаю ее по ягодицам, чувствуя легкое покалывание в ладони.
— Это раз, Принцесса. Продолжай в том же духе, и в следующий раз получишь три.
Я чувствую, как она впивается зубами в мою ягодицу, и мне приходится прикусить нижнюю губу, чтобы не закричать и не рассмеяться одновременно. Не могу поверить, что она действительно укусила меня.
Я быстро шлепаю ее по заднице три
— Ты не кусала меня с тех пор, как тебе было десять, — говорю я, шлепая ее по заднице еще раз, просто потому что мне нравится это ощущение в руке.
— Не могу поверить, как ты шлепаешь меня! Я не ребенок, Карлос, и это возмутительно.
— Единственное, что возмутительно, — это убегать от своего короля. Ты должна бы знать это.
— Если это то, что ты собираешься делать каждый раз, когда я убегаю от тебя, тогда…
— Другого раза не будет, Принцесса. Твоя хорошенькая маленькая задница сядет и выслушает то, что я хочу сказать, прежде чем ты сделаешь поспешные выводы.
— Ты ничего не можешь сказать, что заставило бы меня изменить то, что я чувствую.
В словах, которые она произнесла, так много веса. И в конце словно бы присутствует печаль, и от этого мое сердце болит.
— Это именно то, на что я надеюсь, Принцесса. — Я шлепаю ее по заднице в последний раз, просто потому что могу, и переступаю порог своей спальни.
— В этот раз я даже не говорила плохих слов, — жалуется она, шлепая меня по заднице в ответ.
— Знаю. Кажется я только что обнаружил, что мне нравится тебя шлепать. Мы продолжим исследовать это и посмотрим.
Она издает рычащий звук, который заставляет меня думать о маленьком тигренке, и я улыбаюсь. Мне хочется обнять ее и защитить ее точно так же, как буду защищать наших детей.
Я сбрасываю ее со своего плеча на середину своей кровати. Пушистые одеяла на ней смягчают падение, но как только та приземляется, она слезает с кровати и топает ко мне.
— Как ты смеешь бить Карима. Что он тебе такого сделал? — Она тычет пальцем мне в лицо и выглядит чертовски злой.
— Он встал на пути к тому, что принадлежит мне. Я уберу всех и вся, что встанет между нами, Принцесса. Теперь ты принадлежишь мне. Так что веди себя соответственно.
Я хватаю ее за запястье и убираю ее палец от своего лица, одновременно прижимая ее тело к своему.
— Все эти ночи ты пробиралась в мою постель, и теперь, когда я бросаю тебя в нее, тебе не терпится выползти из нее.
— Ты просил меня не делать этого, — бросает она мне в ответ с самодовольным выражением лица.
— Потому что я знал, что в любой момент заберу твою невинность и размажу ее по моей простыне, как знак почета, и вывешу простыню в окно, чтобы мое королевство знало, что ты моя и только моя, как это делалось триста лет назад. Я знал, что если позволю тебе лежать в моей постели еще одну ночь, то сделаю тебя своей королевой задолго до того, как ты достигнешь совершеннолетия, и не хотел навлекать этот позор на твою семью. На тебя. Ты же знаешь, я всегда в первую очередь защищаю тебя. Делал это с того самого момента, как впервые увидел тебя.