Обычная магия-3
Шрифт:
Тряпка дёрнулась в последний раз, упала на торчащий из-под грязного тряпичного вороха тапок и замерла.
— Лихо она призвала, — сказал Бьёрн.
Отрезал конец верёвки, остаток смотал и спрятал в рюкзак.
— Но вот как — это вопрос... Как её зовут?
— Митрофаниха.
— Да нет, по паспорту!
— А кто её знает? — отмахнулся их провожатый.
Потом вдруг встрепенулся и сказал:
— А, погодите, с ней же вроде Толян Аптекарь в школе учился. Ща звякну и проясню.
Оказалось, что бормочущую пьянчугу с испитым лицом зовут
— Эй, Лиза! — Бьёрн сел на корточки рядом с тахтой, на которой ютилась хозяйка дома. — Привет, Лиза!
Женщина с трудом сфокусировала на нём взгляд и неожиданно беззубо улыбнулась.
— Ой, Юрочка, ты? Или Генаша? Ой, или Митька приехал?
— Лиза, а чего у тебя так холодно? Пойдём-ка печку растопим, чаю попьём.
— Ой, Юрочка, а у меня и поесть ничего нету... У тебя пирожка не будет? Или булочки?
Руслану стало совсем жутко. То ли от того, что эта женщина вызвала лихо, то ли от того, что она казалась совсем беспомощной.
— Сколько она тут так лежит? — тихо спросил он брюнета.
— А кто её знает? — привычно отозвался тот. — Могу у соседей узнать, если надо.
Руслан кивнул. Их провожатый скрылся.
Бьёрн уже помог женщине подняться с тахты. На ней был дешёвый мятый спортивный костюм вроде того, что был на лихе. Да и вообще Елизавета-Митрофаниха очень походила на лихо. Только глаза у неё были на месте.
Когда они с Бьёрном доковыляли до кухни, вернулся брюнет. Доложил, что пару недель назад к Митрофанихе приезжала скорая — соседи вызвали. Но неблагодарная баба напала на медиков и вроде даже ранила врача. С тех пор носа наружу не кажет.
Бьёрн велел брюнету развести огонь в печке и живо принести любой алкоголь. Тот быстро организовал пламя в печи и ушёл за бутылкой.
Наставник достал из рюкзака батончик и сказал женщине:
— Давай-ка поешь.
Та с жадностью сорвала упаковку и впилась зубами в подарок. Но тут же отбросила в батончик в сторону.
— Невкусное... — жалобно протянула она. — Сладенькое хочу. Булочку с повидлом.
Руслану стало не по себе от смеси жалости и почти суеверного страха.
— Найди булочку, — велел наставник.
Руслан с облегчением выскочил из грязного тесного домишки. Тут же столкнулся с вернувшимся с бутылкой брюнетом.
— Надо найти булочку с повидлом, — чувствуя себя невероятно глупо, сказал Руслан.
Тот кивнул, протянул бутылку и почти убежал за ворота. Руслан вдохнул холодный отдающий гнилью октябрьский воздух и заставил себя вернуться в дом.
— ...бросил меня Петенька! Мамку свою бросил! — жаловалась Митрофаниха Бьёрну, грея руки у печки. — Вот я его и прокляла. А то чё это он?! Про мамку забыл!
Вернулся их провожатый с миской, полной выпечки. Митрофаниха тут же забыла про разговор и протянула руки.
— Дай! Дай!
Бьёрн забрал миску и выдал женщине одну булку.
— Ешь и рассказывай.
Та в два счёта проглотила сдобу и, глядя голодными глазами на остальную выпечку, проговорила:
— А чё рассказывать? Бросил меня сынка,
— А как лихо найти, мне бабка рассказывала! Она много чё знала, да тока я уже позабыла всё. Дай булку!
— Кинь вот эту тряпку в печь — дам.
Митрофаниха хитро покосилась на Бьёрна:
— Хочешь лихо моё убить, да?
— Хочу. Оно же людей губит.
— Да не людей же! Алкашей всяких! С ними, наверное, мой Петенька, сыночка мой хороший...
Она вдруг заплакала, размазывая слёзы по грязным щекам. Потом хихикнула и сказала:
— А надо в огонь сначала, а потом водкой полить, а то вернётся, лихо-то.
— А покажи, как надо, — предложил Бьёрн.
Женщина схватила тряпку и кинула в печь. Потом взяла протянутую Бьёрном бутылку и плеснула в огонь.
Затем отпила из бутылки и снова заплакала, то ругая сына Петеньку, то признаваясь ему в вечной материнской любви.
Бьёрн выменял бутылку на булочку и спросил:
— У неё точно сына нет?
Брюнет поклялся, что нет и не было.
— Тогда психиатрическую бригаду вызываю, — вздохнул Бьёрн.
Через полтора часа Дёмыч выслушал отчёт видящих, вручил Бьёрну награду наличкой и пообещал помочь при случае.
Всё тот же водитель в наколках довёз их до “офиса” и уехал обратно.
Руслан всю дорогу думал о том, как ужасно быть настолько одиноким и никому не нужным. И надеялся, что ни он, ни Бьёрн, ни Славик, ни Регина, ни Катя — никто-никто из его близких никогда не останется совсем один.
Вперёд!
19 октября
Посетительница, бледная девушка с заплаканными глазами, поёжилась и сказала:
— Не знаю, по адресу ли я... Но я чувствую, случилось что-то ужасное...
— Расскажите поподробнее, — предложил Бьёрн.
Девушка вздохнула и отозвалась:
— Моя подруга пропала. Села в такси — и всё. Не надо было мне её отпускать...
Посетительница всхлипнула, но скоро взяла себя в руки, и начала рассказ:
— Ксюшка ко мне в гости приехала — мы сто лет не виделись! То я занята, то она — ну, знаете, как оно обычно бывает. Так вот, мы почти до полуночи засиделись, потом она такси вызвала. А телефон у неё разрядился — вот мы и пошли вниз. Всё болтали и болтали. Потом, смотрю: такси подъехало и встало рядом. Ксюшка говорит: это за мной! А у меня прям сердце сжалось: ой, думаю, не к добру! И машина какая-то старая, страшная, и внутри как будто нет никого! А Ксюшка только посмеялась, в такси прыг — и поехала. Я к себе поднялась, а на душе неспокойно. А потом ещё нормальное такси приехало и во дворе минут десять стояло: наверное, это Ксюшкина машина была.