Обычная жизнь
Шрифт:
Сорью размашистым шагом вошла внутрь и с яростным сопением начала ходить взад-вперёд передо мной, бормоча себе под нос:
— Спокойно, Аска… Спокойно… Без смертоубийств… Без рукоприкладства… Да, очень хочется! Но нельзя… нельзя… Нельзя!..
Я с благожелательным интересом наблюдал за немкой. Почему-то первой мыслью, которая пришла в голову при взгляде на рыжую — а ведь чертовски непросто следить за такой роскошной гривой волос!.. Вот, помню, максимально у меня волосы закрывали воротник, но это было крайне хлопотно, а у неё
Спустя секунд десять до меня дошло, что от волос мой взгляд плавно переместился немного ниже, и я несколько отстранённо, но всё же рассматриваю чью-то задницу…
Впрочем, месяцы совместной жизни с Мисато наделили меня в этом плане некоторым иммунитетом. Я смотрю, я понимаю, куда и на что смотрю, я спокойно перевожу взгляд на что-нибудь другое… Спокойно, я сказал! Это ж Аска. На фоне Мисато — всё равно, что эсминец на фоне крейсера. Мелковата, плосковата и… Гм, ладно. Не будем о больном. А то куда не плюнь — везде в отклонение от нормы попадёшь. Неблагостный у меня выбор подружек — или малолетние сверстницы, которые мне не пара, или девушки привычной возрастной категории, но для которых уже я — не пара.
Мдаааа… Как говорится, что это такое — камень преткновения всех мужчин?
Море?
Алгебра?
Дихотомия добра и зла?
Ни хрена! Женщины…
— …вообще слушаешь?!
Я, оказывается, на какое-то время отключился от реальности и банально прослушал, что там мне сейчас говорила Сорью. А в себя пришёл только под бешеным взглядом голубых глазищ.
— Повтори ещё раз — я тебя прослушал, — мной в ход была пущено обескураживающе-честная наглость.
Аска глубоко вздохнула, закрыла глаза и начала беззвучно считать, как можно было понять по движению её губ.
Айнц, цвай, драй…
Досчитав до десяти, девушка, по-видимому, успокоилась и произнесла:
— Я сказала, что нам нужно серьёзно поговорить.
Почему-то в голову пришла сегодняшняя фраза Акаги…
— Извини, Лэнгли, но… Нет, я на тебе не женюсь… — всей моей выдержки едва хватило на то, чтобы произнести это максимально серьёзным тоном и не заржать.
Рыжая поперхнулась и в состоянии, близком, к шоку, посмотрела на меня. Но затем неожиданно искренне и громко расхохоталась.
— Отличная самооценка, Икари — размером примерно с Еву, — сквозь смех выдавила Аска. — А я ещё думала, что это у меня совсем нет чувства реальности…
Вот теперь пришла уже моя очередь изумлённо выкатывать глаза на дистанцию прямого выстрела.
— Значит так, говорю первый и единственный раз. Если ты… Да, ты! Ещё раз врубишь такую… такой… короче то, что ты наивно считаешь музыкой… То я в тебя кину уже не подушку, а что-нибудь потяжелее.
— Ммм… А я, кажется, предупреждал, что на меня нападать крайне чревато последствиями…
— Да без проблем, Икари, — неожиданно не стала возражать немка. — Я ведь и колонки вместо твоей морды могу разбить.
— Новые
— Ещё чего.
— А я не спрашиваю, я утверждаю.
— Спорим? — запальчиво предложила девушка.
Вот только меня "на слабо" вот так просто не взять…
— Можно и поспорить… — с ленцой произнёс я, но протянутую для заключения соглашения руку подчёркнуто проигнорировал. — Только вот я могу перенести уничтожение почти всего своего имущества, кроме личного оружия. А ты без своих запасов тряпок прожить сможешь?
— Ты не посмеешь, — прищурилась рыжая.
— Спорим? — в свою очередь уже я протянул руку. — Говорят, что в секонд-хэнде, который находится в квартале от нас, повысили расценки на принимаемый товар…
Если честно, я вообще не знал есть ли у нас тут где-нибудь подобная комиссионка, так что придерживался стратегии "на испуг"…
— Своё буду защищать до последнего.
— Да защищай, ради Бога… Но я ведь сильнее, правда?
— Икари, ты — шовинистическая свинья! — возмутилась Аска. — Нельзя всё сводить к силе!
— Где права сила — бессильно право, — ответил я старой японской поговоркой. — А на войне и в любви все средства хороши…
— А у нас уже война? — рассмеялась Лэнгли.
— Ну, уж точно не любовь.
— Это точно. Я бы скорее вышла замуж за дьявола, чем за тебя.
— Что ты, дорогая! — саркастически заметил я. — Браки между кровными родственниками запрещены…
— Ах, ты!..
— Развлекаетесь? — полюбопытствовала Мисато, бесшумно подкравшаяся к отрытой двери в мою комнату. — А лучше бы делом занялись — нам рождаемость в стране поднимать надо.
Мы с Лэнгли замерли, хотя до этого сосредоточенно колотили друг друга подушками на почве крайней словесной перепалки. Да, знаю! Это очень глупо и это жуткое ребячество… Но ведь такое прикольное, а?
Что-то, но при всех недостатках у немки нельзя было отнять её непосредственность, жизнелюбие и энергию. Чёрт его знает, какие там у неё тараканы в голове, но почти за месяц совместного общения зрелище под названием "унылая Аска" наблюдал считанные разы. Рыжая постоянно куда-то неслась, что-то делала, была чем-то занята и, кажется, просто физически не могла сидеть на стуле ровно… А судя по её поведению в целом иногда очень хотелось ради эксперимента поймать Лэнгли, связать, заткнуть кляпом рот и… Гусары, молчать! Не о том думаете!
И приложить к Аске УХО. Чтобы услышать, как в рыжей голове заунывно свистит ветер, а где-то в закромах её организма мееедленно проворачивается шило…
— Вот тебе надо, Мисато — ты и повышай свою рождаемость, — немедленно отгавкнулся я, потому как Аска ожидаемо покраснела.
— А с моей рождаемостью всё в порядке, — безмятежно ответила Кацураги. — Меня такой хорошей и одной слишком много.
— Мне своих детей нянчить ещё рано, а вот твоих, Мисато…