Обычные суеверия
Шрифт:
Вечером Вадим снова по-черному напился. Еще одна надежда была потеряна. Захмелеть по-настоящему он никак не мог, а, главное очень боялся заснуть. Поэтому когда в двенадцать ночи к нему вдруг заявился Коля Бык, Вадим обрадовался ему как родному.
Николай Семенович Быков ныне считался генеральным директором некоего, как он сам выражался, «общества с ограниченной уголовной ответственностью». В последнем Коля разбирался хорошо, ибо на его мужественном лице с перебитым носом ясно читалось криминальное
Коля как огня боялся своей молодой, красивой, безумно ревнивой и стервозной жены, а потому всех своих многочисленных случайных подружек водил «в гости» к приятелям. Сейчас был, видимо, как раз тот случай — Коля смущенно улыбался, переминаясь с ноги на ногу, а из объемистого пакета торчали горлышки бутылок.
— Привет, Вадим. Тут такое дело, понимаешь…
— Понимаю, понимаю! — улыбнулся Вадим, — давай, заходи и пассию свою тоже тащи сюда.
— Чего тащить? — не понял Коля.
— Ну телку, телку свою веди. Ты ведь не один? Или скажешь, что ты ко мне чаю зашел попить в первом часу ночи? И как тебе самому не надоест? А еще говоришь, что Ленку свою любишь.
— Ленку я люблю, но тело требует, — ответил Коля и через минуту появился снова рядом с крепкой румяной девахой явно из провинции.
— Знакомься, это Надя.
— Ох, Коля, ну и вкус же у тебя!
— Ничего, хорошего человека должно быть много! — Коля залихватски подмигнул и хлопнул девицу по обширному заду. — А главное дело, знаешь, какая девка темпераментная? Ураган просто. Правда, Надюха?
Девица покраснела и смущенно захихикала. Вадим понравился ей гораздо больше, чем грубоватый Коля. Что такое темперамент, Надя представляла себе довольно смутно, но если Коля остался доволен, может, и другу его она понравится?
— Шевелись, Надюха, давай, пошурши там по сумкам, накрывай на стол! А мы пока тяпнем от трудов праведных, — мощный Колин голос гремел на всю квартиру.
Удобно устроившись на диване, Коля достал из кармана маленькое зеркальце, короткую стеклянную трубочку и пакетик с белым порошком. Насыпав порошок на зеркальце двумя аккуратными полосками, он поочередно втянул их носом через трубочку.
— Эх, хорошо забирает!
Вадим с удивлением наблюдал за странными манипуляциями.
— Хочешь попробовать? Классная штука, между прочим. Третью ночь уже не сплю — и ни в одном глазу.
— А что это такое? — заинтересовался Вадим.
— Кокс. Кокаин то есть. Очищенный, высший сорт, прямо из Колумбии! Не то фуфло, что пацаны на улицах толкают, не сомневайся. Стресс снимает капитально.
— Наркоманом стать не боишься?
— Да чего там! — Коля беззаботно махнул рукой, — однова живем. И потом, ломки от этой штуки никогда не бывает. Ну что, будешь?
— Буду, — решительно ответил Вадим. Если уж есть возможность не засыпать, ею обязательно нужно воспользоваться.
Порошок оказался горьковатым на вкус. Потом зубы во рту занемели, как после
— Правда твоя, Коля, — пробормотал он, откидываясь на спинку мягкого кресла, — здорово!
— А то! — покровительственно хмыкнул тот. — Для хороших людей дерьма не держим!
Ночь прошла весело. Девушка Надя оказалась покладистой, а Коля был человеком широкой души.
— Мне ради друга ничего не жалко, а уж бабу тем более, — любил повторять он.
Спать совсем не хотелось, все заботы и тревоги, кошмарные видения и угрызения совести отступили куда-то далеко.
Для Вадима это стало началом конца. Жизнь превратилась в кошмар. Светлые промежутки эйфории после приема кокаина становились все короче и короче, а когда действие его проходило, чудовищные видения накатывали с новой силой. Теперь к ним добавились рвущие мозг мигрени и постоянные кровотечения из носа.
Медленно и неуклонно, сам того не замечая, Вадим превращался в развалину, тень человека.
Однажды, проснувшись среди ночи после краткого и тяжелого забытья, он пошел в ванную умыться, случайно посмотрел в зеркало и сам себя не узнал. Всклокоченные, давно не стриженные волосы, в которых изрядно прибавилось седины, запавшие мутные глаза, серая кожа с проступающими морщинами… Да уж, хорош, ничего не скажешь!
— Во что я превратился? — спросил он у своего отражения и сам же ответил: — Трясущийся наркоман, живущий от одной дозы до другой. Если буду продолжать в том же духе, долго не протяну, это точно. Выходит, девка была права. Смерть-то вот она, совсем близко… И душа моя действительно пуста и темна.
Вадим мазнул рукой по зеркалу. Изображение затуманилось, но легче стало совсем ненамного. Возвращаться в постель не хотелось, Вадим включил свет во всей квартире и уселся на кухне у стола с початой бутылкой коньяка и сигаретой. Непрошеные мысли все так же продолжали бередить измученный мозг, впиваясь, будто иголки.
Ну в самом деле, разве есть у человека душа? Конечно нет! Нас же этому всегда учили. Первичность материи, вторичность сознания, три источника, три составные части марксизма… Тьфу ты, черт, что за ерунда лезет в голову! Нет в человеке никакой души и быть не может.
Тогда что же так свербит и мучает где-то там, внутри? Почему именно теперь, когда дорвался до всего, чего так хотел, ничто не мило? Почему рука сама тянется к белому порошку, и его требуется все больше и больше?
И кстати, о порошке. Запас на исходе, надо бы Коле позвонить. Ему-то хорошо, у него нервная система как у первобытного человека. Не поспит ночь, снимет себе еще одну шалаву, а наутро как огурец. Везет же некоторым!
Вадим ошибался. Коле действительно почти всегда везло, но жить ему оставалось всего несколько часов.