Обычные суеверия

Борисова Виктория Александровна

Катя зачем-то провела рукой по щеке, словно пытаясь удостовериться, что это и в самом деле она. Отражение повторило жест, но поверхность зеркала вдруг покрылась мелкой рябью. Черты лица на мгновение исказились, и Катя ужасом поняла, что существо, которое отражалось сейчас в прозрачной глубине, уже не человек. Ну во всяком случае не совсем.

А Грандмастер продолжал:

— Пока у тебя есть шанс уйти отсюда и жить нормальной человеческой жизнью, но скоро его не будет. Талисман обладает огромной силой, она раздавит тебя, а потом… Даже

я не в силах представить, что будет дальше.

Катя, бледная и напряженная, изо всех сил старалась казаться спокойной.

Она еще раз посмотрела на себя в зеркало, сняла через голову цепочку с талисманом и положила на стол перед грандмастером.

— Возьмите, это ваше, — сказала она.

Ей показалось, что талисман в руке потеплел и еле заметно замерцал голубоватым светом. Будто прощался.

— Ты приняла верное решение. Возвращайся в свой мир. И, — грандмастер улыбнулся неожиданно тепло, — мне кажется, что у тебя впереди приятная неожиданность.

Катя устало покачала головой:

— Хватит с меня неожиданностей. В последнее время их и так было больше, чем нужно. И вообще, — она с трудом удержалась, чтобы не заплакать, — как мне жить дальше?

— Как придется, — просто ответил грандмастер, — не суетись раньше времени. Неужели ты думаешь, что осталась жива только для того, чтобы лить слезы до конца своих дней? Ты очень ошибаешься. Успокойся. Мне много лет, больше, чем ты думаешь, и я могу позволить себе дать один совет. Ничего не бойся и ничего не жди, все, что должно произойти, обычно происходит само по себе. Просто потому, что так нужно.

Он помолчал, задумчиво глядя перед собой, потом вдруг сказал отрывисто, почти резко:

— А теперь уходи. Наше время истекло. Кто-нибудь доставит тебя в город. Прощай.

Из кабинета грандмастера Катя вышла, покачиваясь. Голова кружилась, мысли путались, перед глазами мелькали разноцветные круги.

Черноволосая Диана, не сказав ни слова, взяла ее под руку, вывела из дома и посадила в машину. Сама села за руль.

— Ну что, сестренка? Куда тебя отвезти?

Катя разрыдалась.

— Я не знаю… Не знаю… — повторяла она. — Я ведь теперь вообще не человек, а дух бесплотный. У меня нет ни денег, ни документов. Я всего боюсь. И даже домой к себе попасть не смогу, у меня ключей нет. А ты еще спрашиваешь — куда!

Диана покачала головой.

— Странные вы, люди! Сначала бросаете свою жизнь на ветер, а потом убиваетесь из-за мелочей.

Она порылась в бардачке, и в руках у нее появилась Катина белая сумочка.

— Вот твой паспорт, ключи, триста долларов… Не думаю только, что они тебе понадобятся. Губная помада еще завалялась… Носовой платок вот… Кстати, на, утри глазки. Ну что, поехали?

Катя кивнула. В машине она скоро задремала, но неспокоен был ее сон… Все время виделось лицо Вадима — страшное, искаженное предсмертной мукой — и языки пламени вокруг.

Она очнулась, когда до дома оставалось совсем немного. На секунду мелькнула

мысль: «Откуда Диана знает, где она живет? Хотя, наверное, для нее ничто не тайна!»

Катя наконец решилась заговорить.

— Диана…

— Что?

— Знаешь, я хотела спросить… Что теперь будет с Вадимом?

Ее спутница даже не повернула голову. Они как раз проезжали перекресток, запруженный машинами, и Диана пыталась втиснуться между потрепанным «жигуленком» и темно-синим «фольксвагеном».

— Ты сама знаешь, — рассеянно ответила она.

Катя даже испугалась. Вот тебе и раз! Она вспомнила вчерашние события: уклончивую улыбку Вадима, отправляющего ее на верную смерть, злость, отчаяние, собственную неизвестно откуда взявшуюся силу, горящего заживо Магомеда, языки пламени, взметающиеся в небо… А главное — страшный, нечеловеческий голос из-под земли. Сейчас, при свете дня, все это казалось нереальным, как кошмарный сон.

— Значит, Вадим умрет? Так страшно умрет? — осторожно спросила Катя.

— Да. Ты сама этого пожелала.

— А если я прощу его?

— Простишь? — Диана чуть прищурилась, и Кате показалось, что в глубине ее глаз заплясали опасные огоньки. — И что дальше? Он перестанет быть предателем? Не надейся.

Диана повернулась к ней, посмотрела в глаза, и от этого взгляда Катя почувствовала, как душа уходит в пятки. Хотелось крикнуть: я не виновата! Это было случайная мысль! Не хочу иметь дел с вашей чертовщиной, не хочу, оставьте меня в покое!

— Знаешь, сестренка, в этой жизни приходится нести ответственность не только за слова и дела, но и за мысли, — сказала она твердо. — Хочешь ты или нет, но тебе придется жить с этим.

Она помолчала с минуту, пристально глядя на дорогу, потом заговорила уже другим тоном, будто утешая:

— С чего ты вообще взяла, что можешь простить или не простить кого бы то ни было? Человек платит только за свою неправду, не больше того, но и не меньше. Лучше пока не думай об этом. В ближайшее время тебе будет чем заняться.

Катя упрямо покачала головой.

— Нет. Я не хочу его убивать.

— Вот тебе и раз! Чего же тебе надо?

Катя задумалась. В самом деле — чего? Ненависти к Вадиму уже не было, но и мысль о том, что теперь он будет жить, как раньше, — спокойно и весело, никогда не вспомнит о ней, тоже была невыносима.

— Я хочу, чтобы он помнил меня. Помнил то, что сделал со мной, всю свою жизнь, до самой смерти. Я хочу, чтобы ему стало стыдно, понимаешь?

Диана посмотрела с удивлением.

— Честно говоря, не совсем.

Катя досадливо поморщилась. Ну что здесь такого непонятного!

— Чтобы совесть в нем проснулась, вот чего я хочу!

Диана недоверчиво, с сомнением покачала головой.

— Да, непростую задачу ты задала, сестренка. Убить человека легко, а вот совесть пробудить… Нужно, чтобы он сам пожелал этого — вслух и при свидетелях. Но хорошо, пусть будет, как ты хочешь.