Обыденный Дозор
Шрифт:
– Завулон, когда я тебя позвал, ты не злоупотреблял какими-нибудь средствами для расширения сознания?
– Что? – возмутился Завулон.
– Ты не пил виски на дегустации в Лондоне? Не глотал таблетки на вечеринке в Таиланде? Не нюхал кокаин в Лас-Вегасе?
– Я работал над документами, – обиженно сказал Темный. – Масса бюрократической волокиты. Я просто счастлив вырваться из этого унылого бумагомарательства… Извини, Гесер, но ты меня обижаешь!
Начальники Ночного и Дневного Дозоров буравили друг друга взглядами. Оба
Как всегда, в общем.
– А теперь я хочу услышать то, что скажете вы, – сказал я. – И если мне покажется, что вы… не важно, кто из вас… недоговариваете – я беру жену, дочь и сваливаю отсюда.
– Куда? – заинтересовался Завулон.
Я широко улыбнулся ему.
– Туда, где нас никто не найдет, – холодно сказала Светлана. – Хватит, Великие. Вы долго играли нами втемную… оба. Теперь сыграете всветлую – или мы будем сами разбираться со своими проблемами.
– Что случилось с охраной? – спросил я. – Кто эта вампирша и почему она пришла нам на помощь? Почему вы, Великие и мудрые, боялись показаться?
Гесер и Завулон смотрели друг на друга.
– Давай ты, – сказал Гесер. – У тебя легче получается говорить правду.
Завулон кивнул. На миг задержал взгляд на Наде – будто колебался, стоит ли говорить при ней. Но выгонять ее не стал.
– У нас кризис, Антон. Серьезнейший кризис за последние две… самый серьезнейший на моей памяти, а я помню многое.
– Серьезнее, чем Тигр? – спросил я недоверчиво.
– Час назад все пророки и все Высшие предсказатели выдали одно и то же предсказание, – сказал Завулон.
– Чьи пророки и предсказатели? – резко спросил я. – Темных?
– Темных. Светлых. Какая в общем-то разница? – Завулон иронически улыбнулся.
– Это как раз, когда я позвал на помощь… – понял я.
– Нет. Чуть раньше. Как раз когда вокруг школы, где учится Абсолютная, началось побоище.
– Понятно, – кивнул я. Значит, к моменту моего призыва о помощи Светлые уже пытались разобраться с предсказанием. И Темные тоже. И, наверное, оперативные штабы работали сами по себе, а Гесер и Завулон уже обсуждали происходящее приватно… хотя нет, Гесер же спросил Завулона, где тот был… – Какова зона пророчества? Москва? Область? – меня вдруг обожгло неприятным предчувствием. – Россия?
– Ты невнимательно слушал, – внезапно вступил в разговор Гесер. – И я тебе неоднократно говорил – оставь в прошлом человеческую географию…
– Все Иные, Антон, – сказал Завулон. – Все Иные пророки и все Высшие Иные-предсказатели. Все в мире. Хорошо, что таких немного.
Я облизнул пересохшие губы. Способности к предсказанию есть в каждом из нас. В самом грубом виде «просчитывание вероятности», когда даже слабенький Иной (порой неинициированный) знает, где на дороге будет пробка или на какой самолет не стоит садиться.
Для Высших Иных – включая и меня – становится возможным
Предсказатели видят будущее постоянно. Даже неосознанно. Их мир – это колышущееся месиво из вероятностей человеческой истории. В этом вареве Украина воюет с Россией за Крым, президент Обама принимает ислам, папа Римский совершает каминг-аут, в Нидерландах законодательно разрешают каннибализм в лечебных целях.
Ну и куда более невероятные события для предсказателей тоже реальны.
Единственное, чего не видят предсказатели, – это судеб Иных. Все мы, ходящие в Сумрак, скрыты им. Наши жизни, наши поступки не читаются так просто.
Нас видят пророки.
Они вообще видят все. К счастью – не всегда, и обычно неприцельно. Пророка нельзя попросить увидеть «что-то» – он сам (ну или Сумрак за него) решает, что пророк увидит и как сообщит миру.
– Что предречено? – спросил я, даже не удивляясь той старомодно-вычурной фразе, что слетела с моих губ. Она была сейчас уместна.
– Пролито не напрасно, сожжено не зря. Пришел первый срок. Двое встанут во плоти и откроют двери… – Завулон внезапно осекся. Он смотрел на меня, и в его взгляде, во взгляде давнего, безжалостного, неизбывного врага, я отчетливо прочитал… ну, ладно, не жалость. Сочувствие. Но какое-то унылое, и к себе тоже. Так могла бы смотреть первая скрипка на второго тромбона, стоя на палубе тонущего «Титаника».
– Три жертвы, на четвертый раз… – сухо сказал Гесер, глядя на нас.
– Пять дней остается для людей, – сказал Завулон.
Я почувствовал, как Светлана обняла нашу дочь, прижимая к себе. Я не пошевелился.
Я как-то перестал любить красивые жесты в последние годы. И красивые слова – тоже. А пророчества – они всегда избыточно красивы.
– Шесть дней остается для Иных, – сказал Гесер.
– Для тех, кто встанет на пути, не останется ничего, – добавил Завулон.
И вдруг улыбнулся ослепительной улыбкой.
– Шестой Дозор мертв, – продолжил Гесер. – Пятая сила исчезла. Четвертая не успела.
– Третья сила не верит, вторая сила боится, первая сила устала, – закончил Завулон.
Несколько секунд висела тишина.
Потом Надя спросила:
– Вы репетировали?
– Что? – переспросил Гесер, будто не услышал.
– У вас так складно выходило. Один закончил, другой начал.
– Это пророчество, девочка, – сказал Гесер. – Пророчество, которое только что озвучили все пророки Земли. Я полагаю, что вам грозит смерть. Тебе, твоему отцу и твоей маме. Вы – те трое, за которыми пришли двое.
– Я поняла, – сказала Надя. – Все почти открытым текстом… для пророчеств. Нашу семью идут убивать. Через пять дней умрут все люди. Еще через день – умрут Иные. Это отсчет дней от пророчества или от нашей смерти?