Обыкновенная прогулка
Шрифт:
– Позже. У нас так принято.
Она подчеркнула «у нас», легким движением пригладила волосы и обезоруживающе улыбнулась. Эдгару оставалось только подчиниться.
Он стоял и медлил, и нужно было говорить, потому что на комбинат вот-вот могли нанести визит другие посетители. Тот же Голубой Рыцарь, например. Сдать латы в химчистку. Или заточить копье.
– Насчет Ветилуи, – нерешительно начал Эдгар, глядя в чуточку грустные прекрасные глаза Юдифи.
– Вы ошибаетесь, милый Эдгар, – тихо сказала Юдифь. – Гораздо ближе.
И Эдгар понял.
Шагнешь влево – увидишь на лице торжествующую
Эдгар понял Юдифь.
– А как же? – спросил он и Юдифь тоже поняла.
– Не беспокойтесь. Там тоже все в порядке.
Еще одно свойство континуума, живущего по своим законам или таковых законов не имеющего, что тоже, в сущности, как уже говорилось, является законом.
Юдифь чуть заметно вздохнула и Эдгар понял, что пора уходить. Даже здесь он не мог ничего изменить. Все точки континуума двигались по своим траекториям.
Вдали, в помещении для посетителей, застучали ручкой по барьеру.
– Мы еще встретимся, – пообещала Юдифь и коснулась пальцами плеча Эдгара. – Обязательно встретимся, милый Эдгар.
У двери она обернулась и Эдгар торопливо спросил:
– Вам нравится здесь работать?
– Возможно, это мое призвание, – с улыбкой ответила Юдифь и поспешила на нетерпеливый стук клиента.
Эдгар задумчиво прошел вдоль столов, остановился, рассеянно глядя на смутное отражение в стекле канцелярского шкафа.
Призвание... Хотите небольшую историю о призвании? О том, ч т о мы делаем и что п р и з в а н ы делать? Отрицательный ответ бесполезен, потому что история уже началась.
Жизнь у одного человека, назовем его, скажем, Марковым (как назвали севшего утром в троллейбус Эдгаром), так вот, жизнь у Маркова складывалась очень неудачно. Он никак не мог найти себя. В детстве ему одновременно хотелось быть летчиком, путешественником, водителем автобуса, художником и милиционером. В школе он поочередно отводил себе роль нового Архимеда, Льва Толстого, Георга-Вильгельма-Фридриха Гегеля, Альберта Эйнштейна и Вячеслава Старшинова. А поступил Марков в педагогический институт на филологический факультет, потому что там был не очень большой конкурс, а сочинения он писал почти без ошибок. К концу второго курса Марков понял, что не хочет быть учителем. Однако отработал положенное время в сельской школе, куда попал по распределению.
Больше Марков со школой не сталкивался. В последующие годы ему довелось работать методистом заводского Дома культуры, сотрудником многотиражки, лаборантом в институте, корректором в типографии, воспитателем в молодежном общежитии и даже начальником районного управления «Спортлото». Но все это его не удовлетворяло. Разбросанность интересов, вернее, их отсутствие, смущала Маркова очень давно. Он твердо усвоил, что больших успехов на любом поприще добивается только
Еще Марков был твердо уверен в том, что каждый может сделать очень многое, если только найдет свое призвание. Марков знал, что способен на удивительные дела, если только ему подскажут, в чем цель его жизни.
Когда Марков ушел с должности начальника районного управления «Спортлото», то понял, что больше так продолжаться не может. Он устал подыскивать работу по душе и с горечью думал, что способности, заложенные в нем от природы, пропадают впустую. А в том, что способности эти были, Марков не сомневался, так как чувствовал в себе силу необъятную, таящуюся до поры под спудом. И боялся он, что так и пропадет она, не найдя себе должного применения. И так ему стало обидно за себя, за бесцельно проходящую жизнь, в которой не подошли ему места от учителя до начальника управления «Спортлото» включительно, что пришел он домой, бросил на стол трудовую книжку и завел серьезный разговор с небесами.
«Почему жизнь моя проходит впустую? – стал вопрошать он. – Почему я такой неудачник? Человек может быть счастлив только тогда, когда делает дело, идеально отвечающее его способностям, поэтому любое несоответствие порождает неудовлетворенность. В чем же мое призвание? В чем?»
И знаете, Маркова услышали. Видно, очень горячо изливал он свою обиду. Мигом заглянули в его душу и узнали, в чем его призвание, и доставили к месту работы. Теперь Марков пребывает в далекой звездной системе Большой Зеленой Рыбы. Он работает крутильщиком ланговых модок на всех пяти уровнях с подключением и души не чает в своей работе. Все, кто теперь знает Маркова, им не нахвалятся и единодушно считают, что он идеальный крутильщик. Как говорится, Божьей милостью.
Такая вот история. Возможно, ее придумал Эдгар, пока рассеянно разглядывал свое смутное отражение в стекле канцелярского шкафа. Возможно и не Эдгар. Неважно, к т о сказал. Вероятно, важно – ч т о сказал.
И вновь – пауза.
*
Эдгар бросил последний взгляд на полиэтиленовый пакет Юдифи и вышел из канцелярской комнаты. Тихо прошел по коридору и заглянул в помещение для посетителей. Юдифь сидела за столом спиной к нему и заполняла очередную квитанцию, а за барьером, нетерпеливо постукивая шариковой ручкой по пластику, стоял... Эдгар. Да, Эдгар, то есть тот, кого мы условились называть Эдгаром, в защитного цвета куртке с блестящими застежками и шнурками, с красно-зелено-синим шарфом на шее, с неопределенного цвета волосами, узким лицом и легкими морщинками у глаз.
Эдгар – н а ш Эдгар – растерянно замер в дверном проеме.
Тут мы вплотную подобрались к проблеме двойника. Почему возникают двойники? Почему – куда бы мы ни смотрели, с кем бы мы ни встречались – мы временами повсюду видим только себя? Зеркала, конечно, не в счет. Вы не задумывались над этим? Подумайте. На сей счет есть даже целая теория.
Эдгар – т о т Эдгар – безучастно смотрел сверху вниз на каштановые волосы Юдифи и постукивал ручкой по барьеру. Вероятно, принес белье в прачечную.