Обыкновенные инопланетяне
Шрифт:
Она опустила голову, и черные кудряшки упали на ее лицо. Понятно. Поплакать решила.
– Что-то я ничего не могу понять, – сказал он сердито. – Ваш Китай черт-те где. А Мень – он же куда-то недалеко уходил. Как так? И госпожа Тан тоже… приходит ночью, непонятно откуда, уходит туда же… а куда? Я все вокруг знаю, некуда тут уходить! А уж пуля в сердце – вообще! Да что пуля – а импланты?! Вы вообще кто? Инопланетяне, что ли?
Робкая Весна задумалась. Потом виновато качнула пальцами.
– Не знаю, –
– Как можно не знать, с какой ты планеты?!
Робкая Весна честно подумала еще.
– Планета одна, – наконец сообщила она. – Наверно, одна. Воздух как в предгорьях, класс грунта соответствует, светила – как в Арктуре светила, тяготение… вариативное тяготение, но ничего, летать можно… да, думаю, планета одна и та же. Мир – иное дело, мир непонятный…
– Да?! А как насчет пули в сердце? Импланты – как?
– У вас такого нет? – уточнила Робкая Весна.
Он открыл рот – и задумался. С китайцами следовало говорить предельно точно и ясно.
– Я не слышал об имплантах.
Робкая Весна облегченно качнула пальцами.
– Тогда понятно, – улыбнулась она. – Ты – хороший маскулин, лао Саша, иногда чуть ли не отличный. Но – никто. Тайны мира – не для тебя. Профессор посвящен в большее, и гвардеец Чень посвящен, а уж как посвящена Худышка Уй! Даже я посвящена. Но не ты. Извини за правду, виновата вся.
– Полотенце на плечи верни, – хмуро сказал он. – Не сверкай на всю кухню.
– Не холодно, – повела нюйка пальцами равнодушно. – Смотри. Тебе нравится, мне не жалко.
– А у нас говорят – «смотри, может, ослепнешь!» – хмыкнул он.
– Гниль мир.
– Спать иди! – мгновенно разозлился он.
Общение с китайцами заставило его постоянно сталкиваться именно с такой вот оценкой его родины, и почему-то это страшно бесило. Наверно, потому, что ответить было нечего. Разве что – «иди спать!» Вот пусть и идет.
Она пришла к нему ночью, как будто знала, что он не спит. А как уснуть, когда такая зеленоглазая малышка за стеной, и даже без полотенца? Ну, надо полагать, она и знала. По крайней мере, наверняка догадывалась, какое воздействие производит на мужчин. Он вздохнул и подложил ей руку под голову. Подумаешь, Мень убьет. Идет оно все лесом.
– Пришла сама, по взаимному согласию, – сообщила она четко.
– Чего?
– Так принято, – смущенно пробормотала она. – Сканеры, они… везде.
– И что – сканеры? – не понял он.
– Сканеры – они видят. И пишут. Проявил насилие – и вот ты уже на рыбозаводе, и надолго на рыбозаводе,
– Значит, пишут… Вот мы с тобой лежим, а они пишут? Вот же…гниль у вас мир! – высказался он мстительно.
Нюйка согласно хыкнула и устроилась удобнее, то есть закинула на него ногу и руку. Дышать стало намного тяжелее, закололо сердце, и он осторожно переместил руку нюйки пониже. И что приятного находят в таком положении? Понятно, что нюйка практически вся твоя, но… дышать как?
– Когда мне плохо, – прошептала она. – Вот как сейчас… Когда очень-очень плохо… тогда кажется, что да, гниль мир – а раньше был лучше. Раньше жил сам Аркан! То была великая эпоха! И Руфес – эпоха не меньшая. И… да, Иаллованна тоже.
– Ики?
– Детское имя. И не узнал никто, не догадался. Еще веселых нюек так зовут-дразнят. Ики-Мики, как-то так…
– У нас их зовут Наташами, – хмыкнул он.
– Иаллованна. Принцесса сама. Защищать ее – была великая честь! Еще – сложная и опасная задача. Но не справились пилоты, и гвардейцы тоже, никто не справился. И вот сгорели крылья, угасло летучее пламя, и умерла мечта…
– И что это значит?
– Много чего значит… не хочу об этом, стыдно… Что у вас делают, когда тянет к нюйке?
– Ну… целуют.
– Целуй.
– Угу. А не понравится – убьешь?
– Не бойся. Байсина-то нет. Целуй. Я вот подумала: принцессы нет. Нет и мечты. Значит…
– Я поцеловал.
– Да? Так странно… вот и подумала я: не нужны пилоты-то. Без принцессы – защитники мечты не нужны никому! Будем мирно жить-поживать. Как все. Стану кому-нибудь подругой…
– А что ж ты…
– А пока что Робкая Весна – пилот! – сердито сказала она. – Пилот из небывалых! Не бывать небесной птице в клетке! Целуй.
– Какими причудливыми путями приходят девушки в постель к мужчинам, – хмыкнул он.
И потянулся к пухлым губам.
– Подругой Меню стану, – рассеянно решила она. – Не тебе, Меню. Ты хороший маскулин, добрый, местный еще. Но – никто. Слабый, как ваш мир. А Мень – он богатырь. Он и новый мир под себя согнет. Мень – он такой! Надежней защиты ищи-не найдешь…
– Иди спать, – непослушными губами пробормотал он.
– Обидела? Обидела. А как, не поняла. Не уйду.
Он неуступчиво закаменел – но оттолкнуть ее не решился, это было бы совсем по-свински. А она, как и сказала, не ушла. Пристроилась под боком, пригрелась… и заснула. Как ни странно, заснул и он. С зеленоглазой малышкой под боком – и заснул! Проклятый бетон, это он виноват, что заснул рядом с женщиной. Зато впервые за последние годы он спал умиротворенно – как будто вернул утраченную целостность. Или вернулся на свое место.