Обыск с раздеванием
Шрифт:
— Не особо.
— Вообще не будешь говорить со мной об этом?
Марк попытался отмахнуться:
— Я никогда не использовал солнцезащитный крем, когда был ребенком, и это дало о себе знать перед моим двадцать первым днем рождения, когда доктор сказал, что опухоль сзади на шее это меланома второй стадии.
— Ты наверняка был шокирован.
— И даже больше.
— Я могу только представить, что подобный диагноз, словно удар в живот. На что было похоже лечение?
— Некомфортно. Дерьмово. — Мужчина вздохнул и поставил локти на колени. — Мне сделали операцию
— Я не удивлена, — она послала ему нежную улыбку. — Я считаю, что ты храбрый и сильный.
Его лицо покрылось румянцем, когда Марк снова повернулся к девушке:
— Нет, просто слишком упрямый, чтобы сдаться.
Ники засмеялась:
— Охотно верю. Ты однажды сказал мне, что носишь длинные волосы, чтобы никто не видел твоих шрамов. Покажешь мне?
Марк сразу напрягся:
— Зачем?
— Поскольку меня там не было, я бы хотела понять, через что ты прошел. Поделишься этим со мной?
— Они уродливые.
Это звучало как отмазка.
— Эй, мне тоже не слишком нравится форма моих бедер, но, кажется, тебя это не беспокоит.
— У тебя великолепные ножки, — заверил ее Марк, кладя горячую тяжелую ладонь на ее колено и двигаясь выше.
Тепло его прикосновения проникало внутрь. Это будет просто – так просто – позволить ему избежать трудных вопросов и снова впустить глубоко в свое тело, глубоко в сердце. Но лишь даст ему больше возможностей закрыться – и ранить ее.
Девушка положила руку поверх ладони мужчины, останавливая:
— Ты пытаешься меня отвлечь.
Марк слегка пожал плечами, даже не пытаясь изобразить застенчивость. Но его рука не шевелилась.
— Слушай, если ты не хочешь показывать...
Ники знала, что должна сказать, что всё нормально. Он прятал шрамы от мира, потому что не хотел их всем показывать. Но она не все. Она любит его. И где-то глубоко внутри он, вероятно, тоже любит ее, даже если признание в этом сравнимо с укусами роя пчел.
Опять же, мужчина поделился с девушкой только тем, что ей нужно было знать: он не готов был разделить всё – жизнь, любовь, будущее.
— Если ты не хочешь показывать, я пойму, — наконец прошептала Ники.
Марк ничего не сказал. Абсолютно ничего. Он смотрел на нее, даже не моргая.
Ники так сильно прикусила губу, что чуть не пошла кровь. Его молчаливый отказ не должен ранить. И, конечно, не должен удивлять. Единственное, что осталось, это разочарование.
Плакать на его глазах – не вариант. Если он не готов к большему между ними, никакие слезы не изменят этого. И хоть она и потеряла сердце, она может сохранить, по крайней мере, гордость.
— Слушай, я должна идти. У меня накопилась бумажная работа... — Ники встала.
Марк удержал ее за запястье:
— Не надо.
Глубоко вздохнув, мужчина притянул девушку обратно на диван. Он повернулся и собрал волосы руками. Надежда ярко вспыхнула в Ники. «Возможно, он поделится. Возможно, он готов для большего».
Его руки закрывали заднюю часть шеи. А затем... мужчина застыл.
— Это труднее, чем я думал, — признал Марк. — Никто кроме Керри никогда их не видел.
«Даже Тиффани?» Она хотела спросить его об этом. Сейчас неподходящее время.
— Что плохого может случиться? — спросила девушка.
Это заставило мужчину задуматься.
— Я не знаю. Я не боюсь, что ты убежишь с криками. Я думаю... Я боюсь, впустить тебя в свою жизнь.
— Я никогда не причиню тебе боли.
Ники ждала, напряжение закручивалось в ее животе. Выбор был за ним, и Ники не могла на него повлиять.
— Я знаю, что ты никогда не планировала это сделать.
Прежде чем Ники могла спросить, что означает это таинственное заявление, Марк снова повернулся к ней. Он обхватил руками ее лицо и посмотрел прямо в глаза. Мужчина хмурился, складка между бровей выражала сожаление, досаду. Его бездонные глаза блестели непролитыми слезами и были наполнены болью. Внезапно, он накрыл ее рот своим. Не грубо. Он не пытался ее одолеть. Вместо этого, он крепко прижал девушку к себе, ощущаясь на вкус как сладкое отчаяние.
Сердце Ники сдалось в ответ на его нуждающийся зов. Он не был готов для нее, для них, чтобы стать «ими». Год – не так уж и много, чтобы восстановиться после развода. Но даже понимая это, девушка испытывала грусть.
Но пока еще не могла отпустить этого мужчину.
— Останься со мной сегодня, — прошептал он напротив ее рта, умоляя взглядом.
Это было безрассудно, безумно, было прямой дорогой к разбитому сердцу. Но Ники нуждалась сейчас в Марке, чтобы покончить с этим, сказать прощай.
— Хорошо, — прошептала девушка.
Мужчина встал и поднял Ники – поддерживая одной рукой под плечи, а вторую просунув под колени, он отнес ее в спальню, как невесту. И поцеловал ее. Несмотря на то, что поцелуй был долгим и выразительным, он не обещал будущего. Но и не был грабительским. Вместо этого губы Марка предлагали извинения, завернутые в нежное соблазнение, когда он нес ее через порог для их последнего соединения.
Вскоре Ники обнаружила себя лежащей на спине в кровати Марка, белые простыни были мягкими и успокаивали. Мужчина оставил девушку и направился закрывать жалюзи, чтобы скрыть вечернее солнце. Марк снова подошел к кровати, снимая рубашку и обнажая тело, которое так привлекло Ники с самого начала. Но сейчас он был чем-то большим.
Он был ее сердцем.
Ники почувствовала комок в горле, встретившись с решительным взглядом, полным тоски и сожаления. Он хотел ее, не только в сексуальном плане. Но его сердце, пострадавшее от рук Тиффани, не готово было рисковать, чтобы стать частью «них».
Мысли об этом сейчас приведут лишь к тому, что она расплачется. А для этого у Ники будет масса времени позже... когда он уйдет. Поэтому она попыталась сосредоточиться на его медленном приближении к кровати.
— Ты знаешь, что я хочу тебя, Ники. — Мужчина навис над ней, опираясь на руки и колени, карий взгляд проникал прямо в душу. — Я никогда не хотел ни одну женщину так, как я хочу тебя.