Обжигающая любовь
Шрифт:
Господин его желал завладеть американкой, которая жила в лагере шейха Азиза Хамида. И он не успокоится, пока не получит эту женщину.
Итак, Алван вошел в спальню хозяина вместе с первыми лучами восходящего солнца. Тело Мустафы грудой вздымалось на ложе, в кулаке он крепко сжимал прядь темных спутанных волос красавицы, чьи всхлипы доносились из спальни всю ночь напролет.
— Господин, я к вашим услугам, — подобострастно изогнулся слуга.
— Убери это прочь с глаз моих, — приказал Мустафа, слегка приподнимая руку, к которой приклеились всклокоченные волосы. — Не могу ее видеть.
— Хорошо, господин. Алван принялся судорожно
— Не трать время, — сморщился Мустафа. — Отрежь их.
— Отрезать? — переспросил Алван.
— Отрежь, чтобы я мог вытереть руки!
— Хорошо, господин.
Алван разыскал в спальне ножницы, подошел к кровати и срезал прядь женских волос прямо у корней. Султан взмахнул пухлой рукой, и отрезанные волосы посыпались на кровать.
Алван поспешно смахнул их на пол. Они упали возле коленопреклоненной женщины. Лейла вскрикнула и принялась собирать волосы, словно надеялась снова прирастить их.
Алван нагнулся, обвил рукой талию наложницы и помог ей подняться. Она прижала выстриженные волосы к груди и позволила Алвану вывести себя из спальни. Не успели эти двое дойти до дверей, как султан закричал:
— Избавься от нее поскорее и возвращайся ко мне! Приведи с собой Махди! И Джамала тоже! Поторапливайся!
— Хорошо, господин.
Через несколько минут Алван вернулся с Махди и Джамалом. Махди был тем единственным воином, который уцелел в схватке с воинами Эль-Сиифа, потому что шейх пощадил его. Именно ему выпала неприятная обязанность вернуться во дворец султана с пустыми руками да еще и передать Мустафе ехидную записку шейха.
Мустафа пришел в ярость и велел выпороть Махди, как будто тот был виноват в том, что люди Мустафы потерпели поражение. С тех пор Мустафа затаил злобу на единственного уцелевшего воина, и Махди перепугался, когда Мустафа вспомнил о нем.
Джамал служил у султана переводчиком. Он тоже боялся мучителя-султана, но в отличие от Махди был образованным человеком. Он регулярно напоминал Мустафе, что знает несколько языков: турецкий, английский, итальянский, немецкий и — самое главное — арабский. Ни один другой переводчик не мог бы служить султану лучше, чем он, Джамал.
Поднятые с постели Джамал и Махди торопились в спальню султана. Они прекрасно знали, чего хочет их повелитель. Не первый раз их вызывали к нему.
Султан горой лежал на кровати. Одежды его распахнулись, но он даже не подумал прикрыть наготу. Одной рукой он засовывал в рот засахаренные фрукты, другой почесывал себе причинное место.
— Подойдите ближе, — приказал он, не переставая жевать. — Джамал, ты принес это?
— Да, господин.
— Дай сюда.
Переводчик извлек из складок своей одежды сложенную вчетверо газету и протянул ее султану. Мустафа вытер руки о простыню и уставился на обведенную красным статью. Внимательно рассмотрев литогравюру молодой улыбающейся женщины, он плотоядно облизал губы. Из уголка его рта закапала слюна. — Теперь читай, — вернул он газету переводчику. Как уже было раз пятьдесят, Джамал начал читать выдержку из «Тайме» от седьмого мая 1898 года:
«Мисс Тэмпл Дюплесси Лонгуорт прибыла вчера вечером в Лондон. Прекрасная американка, наследница миллионного состояния прибыла в столицу Англии в сопровождении своего кузена Руперта Лонгуорта, хорошо известного в деловых кругах Англии. Мисс Тэмпл и ее родственник остановились в гостинице „Савой“. Они пробудут в Лондоне весьма ограниченное время. Через две недели Лонгуорты
Джамал продолжал читать, а султан шепотом повторял то, что уже успел выучить. После газетной статьи Джамалу пришлось прочитать письмо, перехваченное у посыльного шейха, которого пристрелили люди Мустафы. Содержание этого письма следовало передать по телеграфу родным американки.
Мустафа выучил назубок каждое слово этого письма. Он гневно подозвал к себе Махди.
— Не видел ли ты блондинки-американки той ночью?
— Нет, господин, не видел.
— Дурак! — возопил Мустафа. — Все вы дураки. В письме ясно сказано, что американка находится в лагере шейха.
— Да, господин.
— Все вы дураки и трусы! Я прикажу убить вас! — Он пригрозил Махди кнутом, которым всю ночь избивал Лейлу. — Я отправлял вас к арабам, чтобы вы привезли мне блондинку, а вместо этого ты вернулся один, да еще с угрозами от этого выродка пустыни. — Дряблое лицо Мустафы сморщилось. — Да неужели вы думаете… я боюсь этого верблюжьего сына? Я никого не боюсь, особенно выскочек, которые сами себя величают шейхом Шарифом Азизом Хамидом.
— Конечно, господин, — согласились присутствующие.
Султан устал, и его осоловелые глазки начали закрываться сами собой. Он растянулся на диване, повернулся к подданным спиной и пропыхтел:
— Оставьте меня. — Потом собрался с силами и рявкнул:
— Блондинка будет моей, или вам не сносить головы!
Глава 26
Тэмпл медленно пробудилась от чудного сна. Она не успела еще полностью прийти в себя и находилась в том прелестном состоянии между сном и бодрствованием, когда телом и головой еще владеют нега и блаженство. Теплые властные руки гладили ее обнаженное тело, теплые губы возбуждали ее плоть. Тэмпл открыла изумрудные глаза и поняла, что все это происходило не во сне, а наяву. Она была уверена, что молодой шейх находится рядом с ней. Повернув голову, она обнаружила, что Шарифа нет.
Тэмпл села. Простыня, прикрывавшая ее тело, складками упала на кровать. Тэмпл вздохнула и потянулась, как довольная собой и жизнью женщина. Она обвела взглядом комнату и с удовольствием отметила, что ее уже дожидается ванна с горячей водой. На пуфике была сложена одежда, в которой она выезжала на конные прогулки.
По позвоночнику ее пробежал холодок нетерпения. Она совсем забыла, что сегодня поутру должна была отправиться на прогулку с Шарифом. Наверное, он уже давно ждет ее.
Тэмпл встала с кровати и поспешила к ванне с теплой водой. Через минуту она уже натягивала на себя габардиновые бриджи для верховой езды, голубую хлопчатобумажную блузку и высокие, до колена, кожаные сапоги. Она наскоро причесалась, перевязала волосы узлом и скрепила их заколкой на затылке. Сердце ее бешено билось, когда она приблизилась к занавеске, отделяющей спальню от гостиной.
Интересно, как поведет себя шейх. Ждет ли он ее с тем же нетерпением, что она его? Улыбнется ли он ей? Обнимет ли? Поцелует ли?
Тэмпл с замиранием сердца скользнула за занавеску и обвела взглядом гостиную. Пусто.
Ее улыбка растаяла. Тэмпл торопливо пошла к выходу, скользнула за полог и остановилась, ослепленная утренним солнцем. Возле шатра ее дожидался Тоз. Шейха не было. Словно из-под земли появился улыбающийся Тариз.
— Как вы себя чувствуете, Тэмпл?
— Прекрасно. А где… Шариф?