Обжигающий лёд

Крапицкая Влада

— Скажите мне, пожалуйста, в вашем окружении встречались ещё люди, которые выросли в детском доме? — сдержанно поинтересовался босс.

— Нет, — Виви ожидала чего угодно, только не этого вопроса.

— Я так и предполагал, — ответил он и сухо продолжил: — Иначе вы бы знали, что к таким, как мы, лучше не лезть с некоторыми вопросами. Что большая часть из нас ещё в детстве понимает, что лучше не впускать в свою душу чужих. Что это может причинить боль и сделать тебя уязвимым. А другие обязательно нащупают это место и будут безжалостно бить в него, чтобы видя боль и слабость других, заглушить свою боль. Спрятать свою слабость. Детдомовские дети намного раньше других детей узнают, что такое подлость, цинизм, равнодушие, боль и пренебрежение. И, конечно, предательство. И нет рядом тех людей, которые помогли бы, утешили, приласкали и защитили. По большей части, все детдомовские

дети, как маленькие брошенные волчата. Они знают, что должны бороться за свою жизнь, не давать себя в обиду, и не могут на кого-то надеяться. Это всё, конечно же, ложится в основу их характера и влияет на их будущую жизнь. И опять же, большинство затем так ведут себя и во взрослой жизни. И я, Виви, не исключение. Ещё совсем маленьким я понял, что не стоит впускать кого-нибудь в свою душу, в свои мысли, в свою жизнь. Что это ничего хорошего не приносит. В лучшем случае потом чувствуешь разочарование. В худшем — боль. И я привык так жить — замкнуто, держа всех на расстоянии и не делясь тем, что у меня в душе. Вы же попытались позавчера утром забраться именно туда.

— Ооо, прошу прощения, — пристыженно пробормотала Виви, поняв свою ошибку, а перед глазами встал маленький темноволосый мальчик с голубыми глазами, который уже тогда понял, что надеяться не на кого, кроме себя. И ей стало безмерно жаль его, а сердце болезненно сжалось.

«А опора в детстве очень нужна!» — она вспомнила себя маленькой. Как была привязана к матери, как тосковала по отцу, которого не знала, но страстно желала иметь. «А у Ярова вообще никого не было!»

— Извините, я не подумала об этом, — тихо добавила она.

— Не стоит извиняться, — спокойно произнёс он. — Да это и не основная причина, почему я вам вчера нагрубил. Если бы дело было только в вашей попытке вывести меня на откровенность, я бы воспринял это спокойно, потому что давно научился пресекать такие поползновения в мою жизнь. Дело здесь в другом. А именно — в том, что вы отчасти были правы. Причины изменений в моём характере связаны с личной жизнью. В моей жизни появилась женщина, которая вызывает во мне некие чувства, с которыми я не знаю, как справиться…

— Вы влюбились?! — ошеломлённо воскликнула Виви, не сдержавшись и тут же сжалась, испытывая неудобство из-за своих слов. — Извините, — прошептала она, ругая себя и готовясь услышать в своё адрес ещё пару неприятных высказываний.

Но Яров, похоже, не разозлился.

— Нет, — он покачал головой, тяжело вздохнув. — Влюбляться это не про меня. Я испытываю к той женщине скорее физическое влечение. Вернее, очень сильное влечение. Не так, как обычно, с другими. Но одновременно с этим не смею к ней приближаться, — он замолчал, отведя взгляд и нахмурился, как будто пытаясь подобрать слова и Виви решилась спросить:

— Она замужем, да?

— Дело не в её замужестве или ещё каких-нибудь независящих от нас обстоятельствах, — Яров нахмурился, положив руки на стол и сцепив пальцы в замок. — Дело в том, что я уважаю её и ценю, и знаю, что если мы пойдём на физический контакт, это неизбежно приведёт к тому, что мы расстанемся потом. А я не хочу её терять. Мне дорого наше с ней общение и всё то хорошее, что она приносит в мою жизнь.

— Но почему вы думаете, что расстанетесь потом? А вдруг, нет, — робко спросила Виви, потому что от всей души желала счастья боссу. Она знала — в душе он хороший человек, и не раз видела этому доказательства.

— Она относится к тому типу женщин, которые созданы для семьи, постоянных отношений и, храня верность любимому человеку, будет её требовать в ответ. Я же, мало того, что не считаю себя человеком, способным на любовь, ещё и не хочу менять свой образ жизни. А может, и боюсь, — последние сова Яров выдохнул и, закрыв глаза, откинулся на спинку стула, тихо продолжив: — Я давно для себя решил, как хочу жить. И в моих планах никогда не было постоянной женщины. Меня устраивало то, как я живу сейчас. Но вчера, когда вы задали вопрос о постоянных отношениях, я на секунду увидел ту женщину рядом с собой. Однако в глубине души я знаю — я не создан для постоянных отношений, семейной жизни и прочего. Это влечёт слишком сильную эмоциональную зависимость, которую я всегда избегал. Я даже уверен, что сделаю её несчастной, а потом сам же буду испытывать от этого чувство вины. И вот это всё меня испугало, а оттуда пошла злость. Потому что когда-то в детстве я вытравливал из себя страх, именно злясь на свою слабость. И вот из-за всего этого — влечения к той, которую не имею права трогать, понимания того, что я не могу дать ничего нужного ей, нежелания и страха менять свою жизнь, и того, что вы буквально в паре предложений

всё высказали мне, заставило меня нагрубить. И сказать то, что я на самом деле не думаю, — Яров снова тяжело вздохнул и открыл глаза. А потом проникновенно посмотрел на женщину и добавил: — Виви, простите меня. Я сожалею о сказанном. И хотел бы, что мы снова спокойно общались. Дайте мне хотя бы в какой-то сфере моей жизни чувствовать, что всё по-прежнему. Поверьте, мне хватает переживаний в остальном, что не даёт мне покоя.

«Бедный мой босс. В его жизни появилась женщина, которая, пусть он и не желает себе признаваться, уже эмоционально его зацепила. А он не хочет этой эмоциональной привязанности. И поэтому, выходит, так стал вести себя в последнее время… А вообще, если честно, это немного трусливо с его стороны. Я понимаю, что он жил в детском доме, что привык к замкнутости, но ведь он уже взрослый человек и нельзя цепляться за те детские страхи и пытаться закрыться от всего мира. Это неправильно. Да и вообще не самый лучший способ жить. Да, защитишься от боли, но и не испытаешь настоящую радость, любовь, нежность и счастье, которые способны дать любимые люди. Но боссу, конечно же, лучше это не говорить. Он позволил мне заглянуть в его душу на секунду, и я не имею права сейчас пытаться его переубедить», — Виви покусывала губы, раздумывая над услышанным, а потом протянула руку и, положив её на сцепленные пальцы Ярова, мягко произнесла:

— Спасибо, что объяснили мне всё. Понимаю, как вам было непросто решиться на этот разговор. И очень ценю, что вы пошли на такое. И мне жаль, что вы такого плохого мнения о себе. На мой взгляд, вы хороший человек и, как я понимаю, раз та женщина приносит в вашу жизнь много хорошего, значит, вы достаточно часто видитесь. И я думаю, что раз это происходит, она тоже вас считает таким. Я бы на вашем месте попробовала с ней всё же поговорить…

— Виви, я сказал — дать ей то, что она потребует, я не могу. Она уйдёт. А если она исчезнет из моей жизни, я потеряю большее, чем получу на короткий миг, — сухо произнёс Яров, убрав руки со стола, чтобы Виви их не касалась. — И всё это я рассказал только, чтобы вы поняли — сейчас в моей жизни не самый лучший момент, и я могу вести себя порой неуравновешенно. Что я и показал в понедельник утром, грубо разговаривая с вами. И давайте сразу договоримся, на будущее, чтобы впредь не возникало таких конфликтов — вы не будете давать мне советы. Вы женщина, вы романтичны, и мне однозначно не подойдёт то, что вы считаете правильным…

— Хорошо-хорошо, — с улыбкой вставила Виви, чтобы босс больше не злился. — Поверьте, я больше не подниму эту тему.

«Но вы, господин Яров, на мой взгляд, поступает по-дурацки. А поговорить бы стоило. Если та женщина с вами общается, то вполне вероятно, что тоже испытывает к вам какие-нибудь чувства. Ведь чего греха таить, и у меня был момент, когда босс стал вызывать интерес и влечение», — Виви вспомнила, как через полтора года после прихода сюда на работу, ощутила, как босс начал её волновать. «В то время, когда он лежал в гипсе, и я за ним ухаживала, и мы проводили много времени вместе, я начала испытывать к нему лёгкую тягу. И каких только мыслей не приходило в голову. Но я быстро задушила в себе все мысли такого рода, одновременно и не желая испытывать их и понимая, что не во вкусе Ярова. Слишком стара для него. Да и он никоим образом не обращал на меня внимания и не давал мне поводов надеяться на что-нибудь. Однако дело сейчас не во мне, это дело прошлое. Дело в той, кто заинтересовал моего босса… Интересно, кто же она? Скорее всего, кто-то из его знакомых в бизнес-кругах. Во время некоторых бизнес-встреч или переговоров, я не раз видела женщин, бросающих на Ярова заинтересованные взгляды. Возможно, кто-то из них всё же зацепил его за душу… Вот бы узнать… Просто так, для общего развития. Может чем-нибудь и помогла бы Ярову, чтобы избавить его от лишних переживаний», — но пока она понимала — лезть в это не стоит. Босс может и разозлиться. «Лучше, раз уж у него такой период в жизни, поддержать его морально и обеспечить дома спокойствие, о котором он просит».

— Ну что, сейчас желаете поужинать? Или так и будете сверлить меня взглядом, как будто ждёте какой-то подлости? — Яров на самом деле смотрел на Виви сейчас настороженно и выжидающе, и она решила говорить добродушно, чтобы показать — всё понимает, не злится и больше не совершит таких просчётов, пытаясь вмешиваться в его жизнь.

— Буду, — произнёс он и улыбнулся, а затем, как будто сбросив груз с плеч, расслабился и обвёл Виви довольным и одобрительным взглядом, как бы давая понять, что оценил её тон и желание снова вернуться к прежним отношениям, больше не вспоминая сказанное в понедельник утром.