Оценщик
Шрифт:
Это мне вчера гейша одна по знакомству рассказала.
Не скажу что «знакомство» прошло как я планировал, все же выносливости в этих детях бонсая не столько, сколько в наших девчонках.
Эх, поскорей бы на родину вернуться, взять пивка…
На мониторе, на который выводился обзор с камер внешнего наблюдения, полыхнуло.
Головной броневик окутало пламя.
— Капитан! — дернулся в мою сторону командир штурмовой группы, по-американски вжимая в ухо микронаушник. — На нас напали!
Серьезно что ли?
— Точно не фейерверки? —
— Сэр, — когда-то Джек был «морским котиком» (или «зеленым беретом», кто ж теперь помнит), а потому никак не мог выбить из головы дурную манеру обращения к старшему по званию, — наблюдатели сообщают, что это были камикадзе! Ни о каких фейерверках и речи быть не может!
Эх, не понять тебе, Джек всю глубину иронии и сарказма.
Родился американцем им и помрешь.
А акцент у него, все-таки, забавный.
Как будто орехов в рот набрал.
— Камикадзе, говоришь, — я хрустнул шеей. — Чего, прям на поршневых самолетах прилетели, да по вашим авиносцам влупились?
Джек помрачнел, хотя от чернокожего такого ожидаешь меньше, чем женского паспорта у эскортниц в Тайланде.
— Я не понимаю, сэр, — признался он.
— Плохо, Джек, плохо, — произнес я, прикрывая на мгновение глаза и концентрируясь.
«Сеть «Злодейка» активирована», — раздался в голове мелодичный женский голос, который заставлял меня улыбаться каждый раз, когда я его слышал. — «Идентификация подтверждена, капитан Смелый. Принимаю запрос. Предоставляю сведения о нападении на ваш отряд».
Командная нейросеть Корпорации, к которой были подключены самые лучшие из ее бойцов, на блюдечке приподнесла мне всю необходимую информацию, считав ее с машин конвоя.
— Первое, Джек, — сказал я, возвращаясь в реальный мир. — Кончай ты каждого шахида называть камикадзей. Смертник он и в Японии смертник. Даже когда их двое, и они настолько тупы, что думают, будто эта ваша амеровская С4 что-то сделает нашим броневикам.
— С4 — отличная вещь! — Джек давно воюет под моим командованием. И он, и его ребята по моему расслабленному поведению поняли, что никакой опасности для колонный засада не представляет.
Подумаешь кинулись парочка тощих япошек с жилетами подрывников под колеса головной и замыкающей бронемашины.
В первый раз, что ли?
— Запомни, Джек! — я погрозил ему пальцем. — Нет в мире лучшей взрывчатки, чем гексал! Сколько этого вашего С4 потребовалось бы, чтобы ту бабу с факелом снести?
Черножопый помрачнел.
— То-то! — оскалился я. — А мы гексалом управились без всяких грузовиков взрывчатки. Испепелили одним взрывом!
Главное, чтобы никто не болтал, что Статую Свободы вообще-то не разрушили, а аккуратно распилили и сдали медяху в металлоприемку, которую организовал Ашот из Пятигорска прямо на Манхэттане через неделю, как мы на Капитолии флаг Корпорации повесили.
Эх, были времена…
Не то, что эта, страна, мать его, Восходящего Солнца.
Даже
Не говоря уже о том, чтобы отомстить мне за то, что я отчекрыжил Т-пилой ему башку и забросил ей «трехочковый» в бассейн прямо с верхнего этажа Токийского Императорского дворца.
Даже его хваленый бронекостюм — эдакий трехметровый сверкающий титановый самурай, от болтов до жопы напичканный хитровыдуманной электроникой от лучших мастеров Японии — и тот оказался дерьмищем.
Технологии Корпорации на порядок лучше.
И нет, я не придираюсь к местным воякам.
Нам базы тоже ковровыми бомбардировками обрабатывали, те же англичашки с французами гадили дай боже.
Но мы же не ходили как побитые собаки, не надевали черные кимоно и с зубачистками не бросались из-за угла.
Ах да!
«Не зубочистка, а катана!» — так говорила милая Юки, девушка из какого-то японского отряда.
Толи «Боевые анимешники», то ли «Смертоносная сакура», то ли «Застенчивый семпай», или «Сладостный кремпай» — не помню, как назывались японские ультрамегасупергигаспецназовцы, но как-то по-глупому.
Тыкала-тыкала в меня этой древней зубочисткой чуть ли не трехвековой давности, да даже индивидуальный костюм не пробила.
Порезала внешнюю оболочку, да и все.
И нет, мне было не стыдно ломать меч, который выковал ее какой-то там пра-пра-пра-пра и так далее в периоде кто-то там.
Нет, реально дрянная ковырялка, как меч — дерьмо, а мне на лезвия для бритвы клинок пойдет.
К тому же за ее унижения «Злодейка» мне еще и очков злодейства насыпала, немного, конечно, но пару мороженок — для себя и Юки — заказал.
Хы… А вот за тотальное доминирование над командиром вражеского элитного отряда, чтоб возбуждался создатель его названия на одни тентакли из задницы Годзиллы, очков злодейства отсыпалось порядочно.
Эх, Юки-Юки… Нахрена ж, спрашивается, сеппуку после дефлорации делать-то было? Странные эти японки.
Да и японцы тоже с пулей в голове.
Кругом одна похабщина, а они чуть что поклоны отбивают, краснеют как пионерский галстук.
Нет, смущаются их девчонки прикольно, но, блин, ей богу, после шести месяцев боевых действий в Японии ощущаю себя учителем физкультуры в средней школе, на которого запали спермотоксикозные семиклассницы с во-о-о-о-от таким арбузами, которые они наели летом, втихаря от бабки утилизируя молодую капусту.
Эх, были времена… Вот еврейки — красивые девчонки, да.
Правда недолго.
Срок годности у их красоты и стройности какой-то мизерный.
А еще богоизбранным народом себя считают.
Не, по мне — если тебя Боженька избрал, то если ты после двадцати пяти имеешь задницу как у кита и лицо как распаренная мошонка гиппопотама, то с «богоизбранностью» тебя явно ортодоксально налюбили.
Вот японочки, да, они красивые.
У кого сиськи есть, а не двухкнопочный калькулятор.