Очаг поражения
Шрифт:
– Глеб, смотри, сколько нам предстоит изучить. Тут инфы «километры».
– Давай, Юра, начнем с главного: кто и для чего все это делал?
Остаток ночи, потом все утро они провели у монитора, узнавая много нового и интересного и о Наташе, и о Феликсе… Они узнали, кто такой Илья Каров, об его отношении к человеку. О его «святой» идее сделать маму и себя бессмертными. Множество файлов хранили информацию о его подельниках по незаконной трансплантации, об ученых и инженерах, принявших участие в разработке оборудования по переносу сознания. Здесь же был файл под названием «Царь-баня» со списком лиц,
– Глеб, у меня такое чувство, что готовиться заговор против человечества.
– Ты совершенно прав, юноша. Здесь не может быть двоякого толкования. Думаю, пришло время «выпотрошить» наших умников. Давай для начала поговорим с каждым в отдельности. А там, в процессе, сообразим что к чему.
– Согласен, – ответил Юра.
Когда в дверь постучали, Аркадий не спал, он пил чай с печеньем и смотрел канал «Охота и рыбалка». Доктор занервничал, и его охватило какое-то непонятное чувство, но он пригласил ночных визитеров войти. На пороге показался широкоплечий мужчина, которого он видел ранее, а из-за его плеча выглядывал незнакомый парень.
– Добрый день. Вы Аркадий Львович Фюрст, если не ошибаюсь? – обратился к доктору Глеб.
– Да. Именно так. А с кем имею честь?
– Меня зовут Глеб, а моего товарища Юрий. Илья Иванович поручил нам опекать вас. Мы должны вывезти вас из страны. Для того, чтобы все прошло гладко, вынуждены задать вам несколько вопросов и услышать на них ответы. После этого мы выработаем план, и вы получите инструкции относительно поведения при пересечении границ.
– Я готов, молодые люди. Спрашивайте. Я всегда говорю правду, за что часто и страдаю. Но по-другому не умею.
– Позволите присесть?
– Ах да, что это я, в самом деле. Присаживайтесь. Я, было, подумал, раз я в гостях…
– Какую вы преследовали цель, принимая участие в работе над проектом по смене сознания человека? – перебил его Глеб.
– Прежде чем начну отвечать на ваши вопросы, давайте договоримся, что вы не будете рассказывать мне сказки о том, что делаете это по поручению Ильи Ивановича. Я не школьник и разбираюсь не только в мозгах, но и в людях.
– Приятно слышать мысли умного человека, – молниеносно отреагировал Глеб.
– Так вот, отвечаю на ваш вопрос. Мне было интересно, потому что чем глубже я уходил в тему, тем больше нового узнавал. Это как при знакомстве с девушкой. Сегодня познакомились, завтра поговорили, послезавтра прошлись… И чем ближе к цели, тем сильнее дух захватывает и потому нет сил остановиться.
– Сказали вроде много, а на самом деле не сказали ничего. Будьте любезны, выразитесь проще, но информативнее.
Аркадий поднял лицо к потолку, и Глеб с Юрой заметили в его
– Только знания и ничего кроме знаний, – произнес доктор после непродолжительной паузы.
– Вы понимали, что действовали незаконно?
– Как незаконно?! Что вы говорите! Я никогда в жизни ничего не нарушал. Я улицу не перехожу на красный свет, даже если на дороге нет машин!
– А проводить эксперименты над живыми людьми – законно?
– Во-первых, я проводил эксперименты над мозгом погибших в катастрофах людей. Во-вторых, над живыми людьми велись эксперименты только с согласия участников эксперимента.
– Допустим. А вам самому не казалось, что эти эксперименты аморальны?
– Молодой человек, если бы такие как я, а их до меня были тысячи, не копались в человеческом дерьме, то вы бы умерли от паразитов еще в младенчестве. Если бы Павлов не жил в морге, препарируя десятки человеческих тел – не было бы хирургии. Если бы не тысячи, миллионы человеческих жизней, оборванных за последние сто лет под ножами хирургов, лучами установок и препаратами медиков, на земле было бы не семь миллиардов… Вот такая арифметика человеческой цивилизации.
– То есть вы не испытываете никаких угрызений совести?
– Нет! И тысячу раз нет! Может, кто и нарушал закон, но только не я.
– Значит ли это, что вы готовы продолжить научные работы в этом направлении?
– Только моя добрая воля или смерть могут остановить меня.
– Юра, у тебя есть вопросы к Аркадию Львовичу?
– Да, разумеется.
– Скажите, а как происходит смена сознания на физиологическом уровне?
– Вы представляете пространственную модель мозга?
– Это как 3D, ой, извините, трехмерная матрица?
– Да, что-то в этом роде. Вот возьмем, к примеру, одну ячейку информации – нейрон. Он хранит в себе аргумент «зеленый». Глаз увидел светофор, и когда загорится нужный цвет – эта ячейка выдаст положительный ответ.
Когда вас просят налить чай, это слово или ваши мысли, или видение чая идентифицируется нейроном «чай», и ваша реакция дополняется вашим желанием из ячейки «зеленый». Вы отвечаете: «Да, мне зеленый чай». Теперь к светофору. Вы подошли к перекрестку, он тоже записан в каком-то нейроне, дальше от ваших предыдущих намерений будет выработана цепочка импульсов для принятия решения: «перекресток» плюс «иду» или «стою». Иду. Какой цвет светофора? И так далее. Чем сложнее задача, тем больше нейронов задействовано в выработке решения. И так у каждого человека. Однако одни и те же импульсы два разных мозга вырабатывают с разной скоростью при одинаковых информационных массивах. Что-то вроде быстродействия процессора.
– Это понятно. А как вы меняете сознание?
– Есть несколько разработанных нами и испытанных на практике методов. Самый простой и скорый – блокада с переносом. Пациенту блокируют его знания и заносят новые данные в необходимом для него или для вас объеме. Так можно повторить до пятнадцати раз, пока мозг не переполнится и будет достигнут предел.
Человека необходимо раз в несколько лет корректировать, чтобы не подключилось заблокированное сознание и не возник конфликт двух или более записей, так как это может привести к коллапсу и полной амнезии.