Очарование нежности

Хесс Нора

Самое неприятное, что теперь он, как и все смертные, должен отправляться в бордель, дожидаться там своей очереди, платить денежки и допускаться лишь на каких-то жалких четверть часа к той, которую выбрал. А дать ей пару оплеух для острастки там никак нельзя, не позволено.

– Послушайте, – начал Булл, изо всех сил пытаясь говорить ласково, что ему плохо удава­лось. Лэйси даже заподозрила, что он от при­роды неспособен к нормальному человеческому общению с женщиной. – Он действительно хочет, чтобы

вы перебрались на ранчо. Он сам не свой без вас и только и знает, что рычать на всех.

– Мне очень неприятно все это слышать, мистер Сондерс, но ему, видимо, придется перетерпеть. Я своего решения менять не собира­юсь.

Пока Булл подыскивал новые аргументы, девушка быстро вошла в дом и захлопнула за собой дверь. На всякий случай она даже запер­ла ее на засов. Лэйси не верила словам Булла Сондерса. Разве не он выставил ее из своего дома ночью в грозу, обрекая на верную смерть?

По пути в кладовку с миской в руках она гадала: уж не сам ли Трэй Сондерс отправил своего папашу уговаривать ее?

Нет, это отпадало. Он не из тех, кто станет посылать кого-то просить за себя. Тем более своего отца, которого Трэй и в грош не ставит. Вернувшись в кухню, девушка увидела, что Булл уже почти скрылся из глаз, направляясь в сто­рону своего ранчо, и облегченно вздохнула.

Однако не прошло и десяти минут, как ей снова пришлось понервничать. Лэйси услыша­ла приближающийся тяжелый топот копыт и поспешила к окну, будучи почти уверена, что это снова он. «Ну и пусть, все равно в дом его не впущу!» – сказала себе девушка.

Но это был не Булл Сондерс. Это был тот самый тип, который просился к ней в гости ночью во время бурана.

Теперь, при свете дня, она рассмотрела его как следует, хоть он и задрал воротник и низко надвинул шляпу. Свою звероподобную физио­номию он так и не удосужился побрить. Одеж­да его была измята и вся в пятнах, будто он в ней и спал.

Лэйси видела, как этот тип слез с коня и не спеша поднялся на крыльцо. Подойдя к окну, он заглянул в него и, заметив ее, оскалился в плотоядной улыбке.

– Это опять я, милашка. Неужели опять пожалеешь кружечку кофе проезжему ковбою? Холод собачий сегодня утром!

– Если ты сию минуту не сядешь на ло­шадь и не уберешься отсюда, я тебе такое устрою, что тебе сразу жарко станет. Пули на твой зад я не пожалею! – У Лэйси не было никакого желания рассусоливать с этим навяз­чивым негодяем.

– Дурочка, я же тебе ничего не сделаю, – в тоне бородача появились уже другие, льстивые нотки. – Чем хочешь поклясться могу. Просто выпью у тебя кофе и обогреюсь.

Девушка выхватила свой маленький револь­вер и направила его прямо в лоб незнакомцу.

– Говорю тебе, убирайся, а не то буду стре­лять!

– Подавись ты своим кофе, сука парши­вая, – разъяренно бросил

незнакомец и пошел к лошади.

Качая головой, Лэйси глядела ему вслед. Не познакомься она с Мэттом Карлтоном, то можно было бы подумать, что все мужчины в этой округе – сплошь негодяи и похотливые козлы.

Трэй заказал уже вторую порцию виски, когда дверь салуна вдруг с треском распахну­лась и какой-то неизвестный шумно ввалился в бар. Сразу же отправившись в дальний конец стойки, он рявкнул, чтобы ему подали виски.

Сначала все покосились на пришельца, а потом продолжили разговоры, прерванные его хамским появлением. Приезжие в это время года, – не такое уж редкое явление. Полно шляется ковбоев, которые зимою не у дел.

Завсегдатаи, оккупировавшие стойку, не обратили бы на него никакого внимания, если б не раздавшийся пронзительный женский визг. Все головы, как по команде, повернулись, лбы нахмурились. Вошедший, схватил одну из мест­ных проституток, заломил ей руку за спину и, продолжая держать ее в таком положении, но­ровил залезть к ней в корсет. Та вопила и вырывалась.

– Эй, какого черта ты привязался к ней? – лениво спросил сидевший у стойки огромный детина по прозвищу Большой Пит.

– А вот хочу поучить ее немного, чтобы не задирала мужиков. Не успел я войти сюда, как она стала мне рожи корчить. Скотина! Я тебе покажу, сволочь!

– Кому ты мозги крутишь? Никто тебя не собирался дразнить. Она уже после тебя сюда вошла, – Пит говорил спокойно, но на всякий случай выложил на стойку дубину, которую всегда имел при себе. – Отпусти ее, а то я тебе вмиг башку сверну!

Незнакомец так отпихнул от себя девчонку, что та едва удержалась на ногах.

– На кой черт мне ваши шлюхи! Я тут неподалеку положил глаз на одну малютку – вот это девочка! Огонь! Уже дважды меня про­гоняла, винтовкой махала перед моим носом – грозила пристрелить. Но ничего, я упрямый.

Подстерегу ее где-нибудь безоружную да пока­жу ей, где раки зимуют. Усекли, что я имею в виду?

В баре наступила тишина, О какой бы жен­щине ни говорил этот ублюдок, она здесь жила, и, стало быть, кому-то доводилась сестрой, кому-то – дочерью, кому-то – женой.

Трэй мгновенно сообразил, кого имел в виду этот недоумок-приблуда. Лэйси! Это он был у ее дома ночью, когда бушевала метель. Видимо, и сейчас уже успел там побывать.

Сондерс-младший поднялся с табурета и подошел к незнакомцу. Правая рука его висела, а большой палец левой покоился на низко висевшем патронташе.

– Мистер, – холодно произнес Трэй. В на­ступившей тишине голос его прозвучал очень отчетливо. – Нам не нравится, когда кто-то из чужаков обсуждает в салуне наших женщин.

С недовольным видом незнакомец повер­нулся к нему.