Очарование

Джонс Марти

Она открыла дверь и исчезла в фургоне, сильно хлопнув дверью. Потом опустила щеколду и позволила слезам наполнить глаза.

ГЛАВА 14

Бренди страстно хотелось сорвать с себя некрасивое унылое платье и забросить как можно дальше. Вместо этого она осторожно сняла и сложила его, потому что Мэгги могла бы использовать это платье. Нет смысла рвать его только потому, что оно не оправдало возлагаемых на него надежд.

Адам все еще думает о ней, как о шарлатанке, только

теперь он решил перевоспитать ее. В ней кипела ярость, вызывая новые потоки слез. По крайней мере, она была рада, что рядом нет сестры, которая увидела бы ее страдание.

У всех был такой чудесный вечер. Бренди решила, что Адаму она начинает нравиться. Даже сейчас ее губы пощипывало от его поцелуя, и от простого воспоминания об этом ее бросало в жар. Но все это было обманом. Он не верил ей: такая, как есть, она не нравилась ему. И никогда не понравится. Почему она решила, что платье будет для него что-то значить?

Бренди потрогала розовую ленту у выреза своей старенькой нижней сорочки. Не имея сил даже переодеться в ночную рубашку, она легла на постель и дала волю слезам, которые сдерживала в себе со дня смерти отца.

Адам лежал на кровати, уставившись в темный потолок своей комнаты.

Он все испортил, сомнений в этом не было. Ругая себя всеми известными словами за дурость, он закинул руки за голову. Зачем он набросился на Бренди со своими планами? Почему не действовал осмотрительнее, заранее предугадав ее реакцию?

Бренди верила в свои лекарства, в этом он больше не сомневался. Она рассвирепела из-за того, что он предложил ей признать себя шарлатанкой. Девушка была разгневана и обижена. Он видел эту обиду в ее прекрасных темных глазах. Его неуклюжая попытка улучшить отношения между ними только ухудшила дело. Теперь она, возможно, ненавидит его. Бог свидетель, что сейчас он сам себе был противен.

Постучав себя по лбу кулаком, он пытался придумать, как исправить положение. Он должен извиниться еще раз. Конечно, она может отказаться разговаривать с ним. Если она так поступит, он не имеет права винить ее.

Встретиться с ней лицом к лицу будет непростой задачей. Адам жалел, что оскорбил и обидел ее. Лежа без сна последние два часа, он спрашивал себя, а вдруг она действительно является тем, кем себя считает. Но, в конце концов, он должен смотреть фактам в лицо. Кармел не стало лучше. Бренди не в состоянии помочь его тете. Когда она уедет из Чарминга, ему еще раз придется собирать разбитые мечты тетки.

Но это не причина, чтобы относиться к такой чувствительной женщине, как Бренди, столь грубо. У нее, очевидно, нет дара исцелять людей, но у нее доброе сердце и она принимает искреннее участие в судьбах людей. И если ее лекарства заставляют их думать, что им стало легче, так кому от этого плохо? Кроме, конечно, его тети. В этом вопросе он будет тверд. Неважно, как он относится к Бренди Эштон, благополучие его тети должно быть его главной заботой.

Когда

на следующее утро повозка Мэгги с грохотом остановилась у фургона, Бренди уже встала и оделась. Она мало спала этой ночью и знала, что лицо у нее опухшее, а глаза красные и усталые.

— Доброе утро, — воскликнула она, закутываясь в шаль поверх ярко-синей блузки. Коричневую юбку стягивал широкий кожаный ремень. Она надела старые черные чулки и поношенные башмаки. В руке у нее было голубое платье.

— Бренди, Бренди! — позвала Дейни, весело спрыгивая с повозки. — Ты просто не поверишь, в какой комнате я спала. В ней огромный балдахин, а простыня была белоснежная и мягкая, как гусиный пух. И мне не пришлось даже спать на ней с кем-то еще. И утром Джин принесла мне в постель чай и бисквиты. Ты просто не поверишь!

Бренди и Мэгги рассмеялись над этим потоком слов, но сердце Бренди болезненно сжалось. Она никогда не видела сестру такой оживленной. И все это из-за спальни, из-за дома. «Разве не любила Дейни быть на воздухе, переезжать с места на место? Или, — с испугом подумала Бренди, — я только полагала, что Дейни нравится это, потому что мы просто не знали другой жизни?»

— Так, я догадываюсь, что ты сыта, — сказала Бренди, натянуто улыбаясь. — А я сварила большой горшок овсянки.

— Фи! — скорчила рожицу Дейни, потом похлопала себя по животику. — Я ела бекон и лепешки, много масла и кленовый сироп. А тетя Кармел разрешила мне есть бисквиты и сливочный крем, сколько влезет.

От Бренди не ускользнуло новое звание, которое получила Кармел. Сестра схватила мальчишек за руки, и троица убежала под дерево и плюхнулась на свои округлившиеся животы. В душе у Бренди зашевелилось какое-то нехорошее предчувствие.

— Бренди? С тобой все в порядке? — спросила Мэгги.

Бренди постаралась отвлечься от мыслей о сестре, говоря себе, что ее просто расстроили события вчерашнего вечера. Она никогда раньше не оставалась в фургоне одна и обнаружила, что ей совсем не нравится это ощущение одиночества. Ей ужасно не хватало Дейни.

— Нет, со мной все в порядке, раз Дейни дома. Мы никогда прежде не расставались. Мне просто было очень одиноко.

— Я заметила, что Адам вчера вернулся рано, — намекнула Мэгги.

Все еще сжимая в руках платье, Бренди кивнула:

— Да, он… он не…

Ее голос оборвался, когда слезы снова обожгли глаза. Бренди смахнула их и глубоко вздохнула, поняв, что она ничего не может объяснить Мэгги. Ее гордость не позволила бы ей признаться даже своей подруге, что Адам рассчитывал, что она признается в своем шарлатанстве, а потом останется в Чарминге. Его поведение до сих пор вызывало у нее гнев.

— Ладно, — сказала Мэгги, — тебе не надо ничего рассказывать мне.

— Вот, — произнесла Бренди, сунув платье ей в руки, — платье очень миленькое, но оно просто не для меня. Возьми его себе.