Очарованная вальсом
Шрифт:
Приближаясь к спальне императора Александра, Екатерина знала, что будет точно зафиксировано время, когда она войдет туда, и Волконский получит подтверждение об этой встрече.
«Нужно постараться не подвести князя», — подумала Екатерина. Ей было важно остаться с ним в добрых отношениях.
Александр лежал на жесткой узкой кровати, правда, покрытой золотым, отороченным соболями покрывалом. На государе был зеленый парчовый халат, на пальце, которым он перелистывал страницы Библии, посверкивало кольцо с бриллиантом.
Екатерина подошла
— Мне нужно поговорить с вами, ваше величество, — мягко сказала она.
— О чем?
Царь задал этот вопрос строго и резко.
— О вас. Мы все обеспокоены тем, что ваше императорское величество обеспокоены и огорчены.
Царь перевернул еще страницу и прочитал вслух:
— «Когда нечестивые умножаются и творцы порока процветают, не должно ли уничтожить их навеки?»
— Все ваши враги будут уничтожены, — уверенным тоном ответила Екатерина, — но при этом вы сами не должны уничтожать своих друзей.
— У меня есть друзья? — с иронией осведомился государь император. — Могу ли я кому-нибудь верить?
— Быть может, вы предъявляете слишком высокие требования к тем, кого любите, — негромко промолвила Екатерина. — Вы должны помнить, что лишь немногие из людей так же сильны душой и телом, как вы, государь. В первую очередь женщины вроде меня — мы такие слабые и очень, очень глупые, — вела Екатерина свою льстивую партию. — И вы не должны судить нас слишком уж строго.
— Но есть вещи, терпеть которые невыносимо, — немедленно откликнулся Александр.
«Это он о Марии Нарышкиной», — подумала Екатерина и намеренно решила сменить тему:
— Юлия Жичи, например, совершенно не заслуживает вашего внимания.
— Она прелестна! — последовало возражение. — И она влюблена в Меттерниха! Что за силой он обладает, если ни одна женщина не может устоять перед ним? Даже вы в свое время поклонялись этому… божку!
Екатерина безразлично повела плечами.
— В нем бывает определенный шарм — иногда.
— Она влюблена в него! — повторил Александр. — Она сама мне сказала об этом.
— Она не единственная женщина в Вене…
— А кто же тогда буду я, если стану подбирать то, что не представляет интереса для князя Клеменса Меттерниха? — Александр швырнул Библию на кровать и спустил ноги на пол. — Этот человек не дает мне покоя! Я не могу избавиться от его незримого присутствия, он преследует меня повсюду! Он демон, терзающий мою душу. Я хотел Юлию Жичи. Да, хотел, почему нет? Я свободный человек, свободный от клятв, которые давал Марии Нарышкиной. Она не может ожидать от меня верности, если сама меняет любовников одного за другим и каждый раз требует, чтобы я простил ее. Но теперь хватит, слишком долго это продолжалось, слишком долго. Я больше не хочу этого, вы слышите, не хочу!
Голос государя повышался и повышался, в нем зазвучало отчаяние. Александр был уже на ногах и теперь метался по комнате взад и вперед.
— Послушайте меня, государь! — успокаивающе
— Отомстить? — Александр мгновенно остановился. Его лицо отразило озадаченность.
Екатерина оглянулась по сторонам.
— Не так громко, — шепнула она. — Откуда знать, кто нас может подслушать?
Екатерина подошла к камину, в котором, потрескивая, прогорало большое полено.
— Присядьте рядом, государь, — предложила она. — То, что я собираюсь сказать, предназначается только для ваших ушей.
Александр послушно сел в кресло возле камина, а Екатерина опустилась перед ним на колени.
— В Вене есть женщина, намного более красивая, чем графиня Юлия, — негромко начала Екатерина.
— Сомневаюсь, — возразил Александр. — Я сам назвал ее Прекрасной Селестой, я считаю ее, несомненно, самой красивой среди всех присутствующих на конгрессе женщин. Но что мне было толку думать о ней, мечтать? Меттерних, как всегда, обскакал меня. У-у, кудрявая бестия!
— Да-да, все так, — спокойно отвечала Екатерина. — Но Меттерних интересуется также Вандой Шонборн!
— Той девушкой, с которой встречается Ричард? Что о ней известно?
— Так вы не видели ее? — Екатерина слегка переменила позу, чтобы не затекали ноги. — Она очаровательна, и я подозреваю, что Ванда ближе Меттерниху не только чем Юлия Жичи, но чем любая женщина на свете.
— Меня не интересуют женщины Меттерниха, — отмахнулся от Екатерины император.
— А если предположить, что через одну из них вы сможете нанести ему удар, который полностью его уничтожит? — спросила Екатерина тоном, который, казалось, был напитан змеиным ядом.
— Как? Что вы имеете в виду? — забеспокоился Александр.
— Ванда Шонборн — дочь Меттерниха, — шепнула Екатерина.
— Вы уверены в этом? — Интонация, с которой задал вопрос император, свидетельствовала о том, что он потрясен.
— Абсолютно, — невозмутимо ответила Екатерина. — Князь Волконский навел о ней справки. Вчера вечером его агент вернулся, посетив ее дом в горах. Меттерних останавливался там же приблизительно девятнадцать лет назад, возвращаясь из отпуска, который провел в Париже. Если заглянуть Ванде Шонборн в глаза, можно подумать, что смотришь в глаза Меттерниха…
— Это действительно правда? — По голосу было ясно, что Александр еще не оправился от потрясения.
— Факты неопровержимы, — отвечала Екатерина. — Судите сами. Перед смертью графиня Карлотта Шонборн задумала послать свою дочь в Вену. Она рассказала окружающим о своей преданности Меттерниху, и хотя они не виделись с ним почти девятнадцать лет, была уверена, что князь поможет ее — их! — дочери. Ванда Шонборн приехала в Вену, и князь принял ее — всего один раз. С тех пор она бывает повсюду, встречается и знакомится со всеми. Что это со стороны Меттерниха — дружеский жест или нечто большее?