Очарованная вдова
Шрифт:
— Я не хотела тебя жалить. Я думала, что продюсер сможет дать мне больше, чем обещал ты. Денег много не бывает. Тем более что Артем сам собирался связаться со мной, — проговорила Евгения, едва сдерживая дрожь в голосе.
Она боялась даже представить себе, чем может закончиться эта беседа. Неспешность и обстоятельность Резвана изводили ее, но виду она, естественно, не подавала. Впрочем, сказать, что блондинка держалась смело, тоже было нельзя. Стоило только взглянуть на ее лицо, бледность которого проступала даже через макияж.
— Артем!.. — с недоброй ухмылкой произнес вор. —
— К чему ты мне это все рассказываешь? — Евгения не выдержала этой язвительной манеры повествования.
— А к тому, что говорят, будто он догулялся, бродя по стройке. Упал в котлован, прямо на торчащие штыри арматуры. Достали его оттуда дырявым, — в той же манере объяснил Резван. — Вот скажи мне честно, ты тоже хочешь, чтобы тебя с лишними дырками в теле откуда-то извлекли?
— Не хочу, — кротко ответила блондинка, опустив глаза.
— Так какого хрена ты тогда якшаешься со всякими ублюдками, которые пытаются перейти мне дорогу?! — буквально взревел кавказец. — Ты что, не понимаешь, кто здесь главный?! У тебя все мозги в сиськи ушли? Или как?
— Нет, немножко еще и другим местам досталось, — не сдержалась Самара, на мгновение потеряв контроль на собой.
После этого она резко хлопнула себя ладонью по губам и не опускала ее.
Алиева это несколько развеселило. Он даже хохотнул, но общей тональности разговора не изменил, песочил дамочку по полной программе.
— Да если бы не моя личная симпатия к тебе, то такой долгой беседы у нас с тобой сейчас не было бы, — заверял ее авторитет, брызгая слюной. — Мои орлы просто влили бы тебе в горло бутылку водки, вынесли бы на балкон и швырнули бы вниз. Понимаешь? Я делаю для тебя исключение. Причем первое и последнее. Если ты еще раз попытаешься меня наколоть, то придется тебя убрать. Скажи, ты хочешь такой участи? Опять-таки о малыше своем подумай.
— Прости, Резван! — Блондинка внезапно сорвалась с места, встала на колени и поползла к кавказцу. — Я не буду больше ни с кем связываться. Я ошиблась с Артемом. Я глупая баба. Я не разобралась. Прости, умоляю!
Подобные сцены нравились Алиеву. Они его возбуждали. Если бы он действительно хотел в тот момент чего-нибудь большего, чем ползание на коленках перед ним, то обязательно получил бы это. Но Резван не хотел. Ему пришлось заставлять блондинку прекратить эту сопливую возню у его ног.
— Встань! — приказал вор. — Ты уж давно могла бы понять, что если бы я тебя не простил, то этого разговора попросту не было бы. Запомни одно: любое твое непослушание обойдется тебе очень дорого. Ты даже не представляешь, насколько
Юмора Резвану порой было не занимать.
19
Аня не могла налюбоваться красотами природы. Березовые рощи, изумрудные луга, зеркальная гладь речушки, устремившейся к синеве горизонта!.. Трудно было поверить, что все это действительно существует, да еще и не так уж и далеко от мегаполиса.
Вдыхая свежий деревенский воздух, вдова невольно ловила себя на мысли о том, что именно таких простых, но душевных красот ей не хватало в гибельной суете столичной жизни. Вот куда надо было бы уехать на некоторое время после гибели Володи! Причем неожиданно, чтобы никто ничего не понял. Вместе с родителями. Тогда у всех этих шантажистов и вымогателей не было бы возможности давить на нее.
Но, как говорится, кабы знал, где падать, то соломки постелил бы. Разве могла Тверская подумать, какой станет ее жизнь после гибели мужа! Разве у Анны были основания предполагать, что наглые неуемные стервятники набросятся на нее с требованием отдать львиную долю богатств, оставшихся ей после Володи! Все это было подобно снегу, свалившемуся на голову в середине жаркого лета.
Она раз за разом вспоминала события, произошедшие после того, как неизвестный киллер нажал на курок снайперской винтовки и отправил пулю в окно гримерки Тверского. При этом Анна подспудно понимала, что вряд ли у нее получилось бы вырваться из Москвы. Слишком много было хлопот, да и плотность событий оказалась невероятно высокой.
Она тогда даже не думала о том, что менее чем в сотне километров от Москвы может быть такое тихое место, богатое сказочными красотами. Хорошая мысля пришла опосля. Да и то с подачи Дениса. Именно он и выбрал это местечко в качестве укрытия.
Теперь женщина любовалась лесами, полями, водной гладью и жалела, что такая возможность появилась у нее не от хорошей жизни. Заодно она поймала себя на философской мысли о том, что такое вот созерцание красот природы очень часто сопряжено с невыразимой душевной грустью.
Ей невольно вспомнились стихи Сергея Есенина, поэзией которого Анна увлекалась в юности. Губы женщины сами шептали строчки из стихотворений «последнего поэта деревни», которые удивительным образом переплетались с ее собственными репликами. Иногда они оказывались рифмованными, словно продолжение есенинских образов с поправкой на эпоху и конкретные жизненные обстоятельства.
Если просто взять и отнять все природные красоты, то можно сказать, что в месте, выбранном Денисом, находился вполне заурядный дачный поселок. Здесь не было огромных коттеджей и роскошных дворцов. Основную массу строений составляли деревянные или кирпичные домики самого среднего пошиба.