Очарованная
Шрифт:
Печально вздохнув, Ариана опустилась на отполированный временем камень, и пустая корзинка выпала из ее рук. Некоторое время тишину нарушало только звонкое журчание бегущей по камням воды да шепот ветра, запутавшегося в голых ветвях деревьев.
Наконец Ариана медленно вынула арфу из чехла и приготовилась играть. Звуки полились над рекой, вплетаясь в шум ветра и воды, прекрасные и печальные, поющие о неизбежности осеннего увядания и холодных объятий зимы.
Постепенно мысли Арианы вернулись к ночному ужасу, воспоминание о котором не покидало
Ариана прикрыла глаза. Голос арфы вел свой печальный рассказ о предательстве, породившем еще более страшное предательство, которое теперь не загладить и не исправить и память о котором будет преследовать ее до могилы.
А может быть, даже и там, в загробном мире.
— Ага, так и есть! Я догадывался, что только твои пальчики могут заставить так петь сладкоголосую арфу. Но, черт возьми, что за мрачные звуки! Наверное, это потому, что ты истосковалась по мне, милашка?
Мелодия оборвалась, будто ее обрубили мечом.
«Джеффри! Боже милосердный, этого не может быть!»
Ариана быстро открыла глаза. Ее ужасное видение стояло прямо перед ней, откинув плащ, скрывавший боевое облачение.
Это и в самом деле был он, Джеффри Красавец!
Высокий, мускулистый, отмеченный той красотой, которая, как правило, нравится женщинам и составляет предмет зависти мужчин; беспощадный воин, сражавшийся один против троих до зубов вооруженных противников.
При виде огромной фигуры Джеффри, дышавшей самодовольством и силой, Ариана почувствовала, как внутри у нее все переворачивается от отвращения. Тошнота подступила к горлу, холодный пот заструился между лопатками.
— Я надеялась, что избавилась от тебя навсегда, — холодно произнесла она.
В ответ Джеффри улыбнулся ей так, будто Ариана призналась ему в страстной любви. Голубые, как яйца малиновки, прозрачные глаза медленно оглядели ее с головы до ног, как бы вбирая в себя черный шелк ее волос, несравненную красоту дымчатых глаз, изящный изгиб алых губ.
— Клянусь всеми святыми, как бы мне хотелось еще раз укусить этот прелестный ротик, — произнес Джеффри елейным тоном. — Помнишь, как ты стонала, истекая кровью, пока я, как голодная борзая, облизывал твои губки?
Ариана с трудом подавила тошноту. Она должна держать себя в руках — от ее самообладания теперь зависит ее спасение. Никто не придет ей на помощь.
Будь что будет, но в этот раз она не даст себя в обиду — она будет кричать, осыпать его проклятиями, она исцарапает до крови его лицо, скривившееся в наглой усмешке.
— Говори, что тебе нужно, — спокойно сказала она.
Голос ее звучал ровно, бесстрастно.
— А разве ты еще не поняла? Мне нужна ты.
— Но я тебя не хочу.
Джеффри рассмеялся:
— Ах, ты все та же неприступная гордячка!
— Я замужем.
— Ну
Джеффри слегка пожал плечами, и его железная кольчуга засверкала под ярким осенним солнцем.
— В отличие от тебя, — колко заметила Ариана, — у меня есть честь.
— Неужели? Тогда позволь полюбопытствовать, почему это ты пришла к своему мужу не девственницей?
— Потому что ты изнасиловал меня!
Джеффри улыбнулся ей той наивной детской улыбкой, которая когда-то так нравилась Ариане. Но теперь она была ей отвратительна — она напоминала, что мужчина может выглядеть невинным как ангел и в то же время быть мерзавцем и негодяем.
— Изнасиловал? О нет, не совсем так, — произнес Джеффри, скрестив на груди руки. — Скорее ты соблазнила меня своей обольстительной красотой. Я был одурманен вином, которым ты меня напоила, а когда очнулся, то твои руки уже распускали шнуровку моих штанов.
— Ты лжешь!
— Нет, милашка. Тебе незачем изображать передо мной невинность — мы здесь одни.
— Тогда почему ты осмеливаешься так нагло лгать мне в лицо? — язвительно спросила Ариана.
— Я лгу? Да нет же, я всего лишь говорю то, что было. Я проснулся, но мой жезл уже был у тебя во рту, а потом в твоем жадном, влажном…
— Лжец! Какой же ты лжец!
— Ага, у тебя даже щечки порозовели!
— Да меня тошнит от тебя!
Джеффри расхохотался.
— У меня есть для тебя подходящее лекарство. Хочешь попробовать?
Ариана вдруг поняла, что Джеффри забавлялся и возбуждался, оскорбляя ее.
Тошнота опять сдавила ей горло. Она знала, что Джеффри получал садистское удовольствие той ночью от ее отчаянных и слабых попыток защититься, и это делало ее кошмар еще более ужасным.
— Ну так что? Ты больше не пытаешься мне возражать? — ехидно спросил Джеффри. — Значит ли это, что…
— …что я хочу, чтобы ты убрался отсюда, ты угадал. И поскорее. Ты пришел сюда пешком? В таком случае я приведу тебе лошадь, если ты обещаешь исчезнуть с моих глаз немедленно.
Ариана произнесла эти слова так спокойно, как только могла. Ее лицо было холодно и замкнуто, только щеки все еще пылали гневным огнем.
— Я привязал свою лошадь здесь неподалеку, в лесочке, а сам направился сюда — послушать арфу, которую я не надеялся уж больше услышать.
— Ну, ты ее послушал, а теперь уходи. И не надейся — я за тобой не побегу.
— Ах, ты ранила меня в самое сердце. — Джеффри с притворным ужасом прижал руку к груди. — Только я оправился от той дурацкой болезни и пришел предъявить на тебя права, как ты уже безжалостно отталкиваешь меня.
— Права на меня уже предъявил Саймон.
— А, этот трус! — Джеффри пренебрежительно скривил губы.
Ариана задохнулась от возмущения при виде его презрительной усмешки.
— Саймон — самый храбрый из всех известных мне рыцарей, — твердо сказала она, вспомнив как ее муж вступил в смертельную схватку с пятью изменниками, чтобы дать ей возможность уйти от погони.