Очарованная
Шрифт:
Доминик промолчал.
— Несмотря на хитрые происки посланника Дсгерра, король одобрил мой брак с Ариапой, — продолжал Саймон. — Герцог Нормандии тоже быстро успокоится, когда до него дойдут слухи о моей свадьбе — вместе с моими дарами.
— Этот герцог предпочитает, чтобы его величали королем, — сухо заметил Доминик.
— Да мне все равно, как его там называть — король, герцог или бродяга, — возразил Саймон. — Главное, чтобы он остался доволен нашим браком. Я-то уж во всяком случае доволен.
— Напрасно? Не думаю. Скорее всего он выжидает, когда до него дойдут слухи, что Саймон Верный вызвал па поединок Джеффри Красавца и Джеффри поплатился жизнью за свой мерзкий болтливый язык.
— Дегерр может ждать до скончания века, — отрезал Саймон. — Я не собираюсь гоняться за каждой навозной мухой, которая жужжит у конюшни.
Доминик кинул взгляд в сторону оруженосцев, коротко махнул им рукой, приказывая отойти подальше, и те немедленно скрылись под навес, закрывающий вход на винтовую лестницу дозорной башни.
— Саймон… — начал Доминик, потом вздохнул. — Клянусь Богом, я не предполагал, что до этого дойдет.
Саймон напряженно ждал, пытаясь угадать, что так встревожило его брата.
— Позволь, я пошлю за леди Эмбер, — наконец произнес Доминик. — Она-то сможет отличить правду от лжи в грязных обвинениях Джеффри. И тогда мы приструним этого смутьяна.
— Нет, ты этого не сделаешь.
Голос Саймона прозвучал резко, даже требовательно. Доминик от неожиданности сразу не нашелся, что сказать. Он помолчал, потом холодно произнес:
— Чем объясняется твой отказ?
— Просто я не хочу, чтобы Ариана, а с ней и Эмбер, подвергались такой пытке, как гадание Посвященных.
Это была только половина правды, но Саймон не собирался больше ни с кем обсуждать ее вторую половину.
— Тысяча чертей, — прорычал Доминик. — Ведь Эмбер может положить конец этой лжи!
— Какой лжи? — с расстановкой произнес Саймон.
Доминик не смог скрыть потрясения.
— Но ведь Джеффри утверждает, что он любовник Арианы!
— Нет, он не утверждает, а только намекает на это.
— Но, Саймон…
— Кто-нибудь может сказать, что Ариана хоть раз была мне неверна?
Доминик прошипел сквозь стиснутые зубы злобное проклятие, яростно стукнув закованным в броню кулаком по каменному парапету.
— Ну, так что? — холодно продолжал Саймон.
— Иисус и Мария! — пробормотал Доминик. — Конечно, нет! С тех пор как Джеффри ступил во двор замка, мне известен каждый его шаг, и для меня не секрет, где и как эта свинья проводит свой досуг.
— И Свен ходит за ним по пятам?
— Да.
Саймон пожал плечами.
— Тогда нам не о чем беспокоиться.
— Не прикидывайся безмозглым тупицей, Саймон, у тебя это
Саймон промолчал.
— Послушай, Джеффри похваляется направо и налево, что переспал с твоей женой, — произнес Доминик, понизив голос.
— Это так.
Доминик ошеломленно уставился на него.
— Мы с Арианой говорили о прошлом всего один раз, — сказал Саймон. — И после той ночи я запретил ей касаться этой темы.
— Ариана призналась тебе, что Джеффри был ее любовником?
— Она сказала, что Джеффри принудил ее к этому силой.
— Принудил силой? — переспросил Доминик. — Ты хочешь сказать, что он ее обесчестил?
— Именно так.
— И барон Дегерр по-прежнему любит Джеффри, как собственного сына? — с сомнением в голосе спросил Доминик.
— Да.
— Ему что, ничего не известно?
— Напротив, ему известно все, — бесстрастно возразил Саймон.
— И что же?
— Это случилось, когда Ариаие объявили, что ее супругом будет Дункан из Максвелла, а не Джеффри Красавец, — ответил Саймон. — Джеффри говорит, что она привела его в свою комнату, они выпили вина и затем она его соблазнила.
Доминик злобно прищурился.
— Неужели ему поверили?
— Поверили.
— Но почему? — резко спросил Доминик.
— В сосуде с благовониями, принадлежащем Ариане, было дурманящее зелье, а сам сосуд нашли в ее постели, среди окровавленных простыней.
— Это тебе рассказала Ариана?
— Она сказала мне только то, что потеряла девственность по вине Джеффри, а уж он расписал мне все подробности — с превеликим… удовольствием.
Доминик выругался: он ни минуты не сомневался, что Джеффри попросту нравилось дразнить Саймона.
— А что сама Ариана говорит в свое оправдание?
— Мы с ней не говорим о прошлом. Никогда.
— Клянусь преисподней! — прошипел Доминик, еле сдерживая гнев. — Да все это и впрямь напоминает корзину с угрями!
— Да, ты прав.
— Как ты думаешь, что произошло между Джеффри и Арианой на самом деле?
Саймон не проронил ни слова.
— Во имя всего святого, — тихо произнес Доминик, — ты что же, поверил Джеффри?
В напряженном молчании Доминик изучал лицо Саймона серыми проницательными глазами, мерцающими, как серебряная глендруидская пряжка у него па плече. Затем ои негромко выругался и отвел взгляд.
— Даже если я и убью Джеффри, это никак не изменит то обстоятельство, что у Арианы я был не первый, — ровным голосом произнес наконец Саймон. — Значит, я не имею никакого права подвергать опасности будущее всех обитателей Блэкторна, пытаясь исправить то, что невозможно исправить.