Очарованные
Шрифт:
Для всех будет лучше, гораздо лучше, если продолжать дружбу с Джесси, держась на разумном расстоянии от отца.
Ужин окончен, посуда убрана. Состоялся не слишком успешный урок с Дэзи, хотя она уже садится, если нажать рукой на спину. Дальше шумный плеск в ванне, потом игра в лошадку со свежевымытой дочкой. Рассказана сказка, подан последний стакан воды.
Как только Джесси заснула и в доме стихло, Бун позволил себе выпить бренди на террасе. На столе кипы бланков — родительская домашняя работа, — которые необходимо заполнить для школы.
Надо
Можно полюбоваться плывущими над головой тучками, обещавшими дождь, гипнотическим плеском воды о камни, треском насекомых в траве, которую он скоро скосит, ночным ароматом цветов.
Неудивительно, что этот дом выбран с первого взгляда. Нигде и никогда он не испытывал такого отдохновения, чувства покоя и правильности принятого решения. Мистические скульптурные кипарисы, магические ледогенераторы на берегу, пустые волшебные полосы вечернего пляжа.
И небесно-прекрасная женщина рядом.
Бун про себя улыбнулся. Для мужчины, который с незапамятных времен чувствует только случайное и мгновенное влечение к женщине, все происшедшее — словно прорыв плотины.
Он долго привыкал жить без Элис. И до сих пор не считает себя готовым к свиданиям, хотя не был монахом в последнюю пару лет. Жизнь его не пуста, после бесконечных страданий пришлось признать тот факт, что надо жить дальше.
Он с удовольствием потягивал бренди, просто наслаждаясь ночью, когда услышал автомобиль Аны. Заверил себя, что вовсе этого не дожидался, хотя и взглянул на часы. Не смог прогнать приятную мысль, что она приехала рано, слишком рано для возвращения с любовного свидания.
Разумеется, ее личная жизнь абсолютно его не касается.
Подъездной дорожки не видно, но в ночной тишине слышно, как хлопнула дверца машины. Через несколько секунд послышался стук открывшейся и закрывшейся входной двери.
Просунув босую ногу сквозь балюстраду, Бун старался представить, как Ана идет по дому. Заходит на кухню. Да, вспыхнул свет, фигура мелькнула в окне. Должно быть, ставит чайник или наливает бокал вина.
Свет вскоре погас, и он снова принялся фантазировать — поднимается по лестнице, зажигает свет, но в темном стекле, кажется, не лампа, а свеча. Зазвучала тихая струнная музыка — арфа. Манящая, романтичная, чуть печальная.
На краткий, на очень краткий момент в окне опять показался силуэт. Хорошо видна стройная женская фигурка, сбрасывающая кофту.
Бун поспешно хлебнул бренди и отвернулся. Как ни заманчиво, не стоит опускаться до соглядатая. Страшно хочется закурить, и он, извиняясь перед строгой дочерью, вытащил из кармана сигареты.
Дым растворился в воздухе, успокаивая нервы. Как и звуки арфы.
Прошло очень долгое время, прежде чем он вошел в дом и лег спать, слыша легкий стук дождя по крыше, вспоминая плывущую на ветру мелодию струн.
Глава 4
Каннери-роу
Она терпеливо тащилась в потоке машин. Проехав мимо магазина Морганы, еще раз убедилась, что в такой идеальный денек и туристы, и местные жители гурьбой выехали на улицы.
Место для парковки будет большим подарком. Отказавшись от безнадежных попыток поисков свободного места на улице, направилась на стоянку в трех кварталах от «Викки».
Подойдя к багажнику, услышала всхлипы капризничавшего ребенка и сердитое бормотание утомленных родителей:
— Если сейчас же не прекратишь, вообще ничего не получишь. Я серьезно, Тимоти. С нас довольно. Давай шевелись.
В ответ на приказание малыш вывалился на площадку бесформенной грудой, мать беспомощно схватила его за кисельные ручки. Ана закусила губу, сдерживая улыбку, но молодым родителям явно было не до смеха. Руки заняты пакетами, лица мрачные.
Видимо, Тимоти сейчас купят одежду, предположила Ана, хотя вряд ли он после этого станет сговорчивее. Папаша сунул свои пакеты мамаше и наклонился, сурово сжав губы.
Какая ерунда, мелочь, но родители по-настоящему усталые и несчастные. Сначала Ана наладила связь с отцом, почувствовала любовь, злость, унылую растерянность. Потом с ребенком — сбит с толку, устал, глубоко огорчен отказом купить ему набивного слона, стоявшего в магазинной витрине.
Она закрыла глаза. Отец занес руку, намереваясь шлепнуть по попке в подгузнике, малыш набрал в грудь воздуха, готовясь издать пронзительный негодующий визг.
Мужчина вдруг вздохнул, опустил руку, Тимоти поднял к нему разгоряченное розоватое личико, залитое слезами.
Мужчина наклонился, открыв объятия.
— Мы все устали, правда?
Ребенок к нему бросился, пристроил тяжелую головку на отцовском плече.
— Пить хочу…
— Сейчас, парень. — Мужчина утешительно похлопал сынишку, ободряюще улыбнулся жене, готовой вот-вот заплакать. — Может, пойдем выпьем чего-нибудь холодненького? Ему просто надо поспать…
И родители с малышом удалились, утомленные, но успокоившиеся.
Улыбаясь про себя, Ана открыла багажник. В семейных прогулках не одни песни и пляски. В следующий раз, когда они будут готовы окрыситься друг на друга, ее не окажется рядом, чтобы прийти на помощь. Ладно, сами как-нибудь разберутся.
Забросив за спину сумку, она принялась вытаскивать коробки, заготовленные для Морганы. Полдюжины упаковок, наполненных мешочками с ароматическими смесями, бутылочками с маслами и кремами, пакетиками-саше, атласными подушечками и месячными спецзаказами, варьирующимися от тоников до индивидуальных духов.