Очаровательная авантюристка

Хейер Джорджетт

За обедом присутствовал и Кит, но он был явно не в духе. Его, по-видимому, одолевали мрачные мысли, и, хотя аппетит его от этого не пострадал, он почти не принимал участия в разговоре за столом. Он сумел при помощи горничной мисс Равенскар (которая уже сколотила порядочный капитал на взятках от многочисленных поклонников своей госпожи и подумывала о том, не уйти ли из услужения) добиться встречи с ветреной Арабеллой. Сам он явился на свидание за полчаса до назначенного времени, а мисс Равенскар опоздала на полчаса и, казалось, совершенно забыла про клятвы в вечной верности, которыми они обменялись в Танбридж-Уэлсе всего лишь неделю тому назад. Она с готовностью флиртовала с Китом, сказала, что надеется увидеть его на балу в Пантеон-Холл, но заявила, что замуж пока решила не выходить – это ведь так скучно! Мистер Грентем заподозрил, что она предпочла ему другого, и обвинил ее в измене.

На это мисс Равенскар лишь лукаво засмеялась и не стала ни признавать, ни отрицать своей вины. Мистер Грентем предложил смелый план: поехать на следующий вечер на маскарад в Ренале. Уйти спать пораньше, ссылаясь на головную боль, и затем тайком провести вечер на маскараде с поклонником, которого не одобряют ее родные, – казалось бы, такое приключение было во вкусе мисс Равенскар, но, к досаде Кита, она благонравно опустила глазки и сказала: «Что вы, как можно?» Но Кит заметил, что уголки рта у нее шаловливо подергивались, и заподозрил, что такая мысль уже приходила ей в голову, и даже, что она собирается на маскарад, но не в его обществе. Так что его дурное настроение за обедом было вполне объяснимым.

В этот вечер у леди Беллингем не играли в карты. Кит ушел из дому сразу после обеда, а три дамы решили провести час-другой перед пылающим камином за задернутыми шторами желтой залы. Однако леди Беллингем вскоре ушла к себе, жалуясь, что волнения последних дней совсем подточили ее силы. Мисс Лакстон притворялась, что занята рукоделием, но на самом деле осилила только несколько стежков, а Дебора перелистывала страницы романа, стараясь придумать, как заполучить долговые расписки ее тетки, не только не пойдя на уступки своему противнику, но и окончательно его посрамив.

В десять часов наконец раздался стук в дверь, которого весь день ждала мисс Лакстон. Рукоделие упало из ее рук.

– Это он! – воскликнула она.

Дебора подняла голову:

– Я его не приму!

Феба побледнела:

– Почему же, Дебора? Что он сделал?

– Что он сделал? А, ты говоришь о Мейблторпе?

– О ком же еще мне говорить, дорогая?

Дебора покраснела:

– Я думала совсем о другом.

На лестнице послышался звук легких шагов, и в следующую минуту на пороге появился лорд Мейблторп. Его лицо пылало, волосы растрепались, и на нем все еще был поношенный плащ и забрызганные грязью сапоги, в которых он ездил на состязание. Но его глаза сияли.

– Мы победили! – торжествующе воскликнул он.

Феба захлопала в ладоши:

– Я так и знала! Как я рада! С вами все в порядке?

Адриан засмеялся:

– Конечно, со мной все в порядке! Какая же это была гонка! Потрясающая! Я получил огромное удовольствие! Ты не возражаешь, что я приехал такой грязный, Дебора? Я думал, что вам захочется поскорее все узнать и ты не обидишься на грязь. Можно войти?

– Конечно, входи, – ответила Дебора, поднимая рукоделие Фебы и аккуратно его складывая. – Может быть, хочешь поужинать?

– Нет, спасибо. Мы обедали в Хэтфилде, и я только что поужинал с Максом. Представьте – какое-то время все висело на волоске. На узкой части дороги, как подъезжаешь к Поттер-Бар, перед нами оказался широченный дилижанс! Ну, думаю, все! Дело в том, что Файли почти все время был впереди, и дилижанс оказался между нами. Но какой же Макс молодец! Знаете ту вилку около Хэдли-Хайстона, где налево уходит дорога на Хо-улихед? Нет, вы, наверно, не знаете, но уверяю вас, что место там очень бойкое и на дороге полно экипажей и фургонов. И вот тут-то Макс вдруг посылает лошадей вперед чуть ли не галопом! Это была наша единственная возможность обогнать дилижанс, но со стороны Хоулихеда к развилке как раз приближалась двуколка, и – хотите верьте, хотите нет – мы проскочили между дилижансом и двуколкой чуть ли не впритирку! Я, признаться, даже закрыл глаза и прочитал молитву.

– Вы же могли погибнуть! – еле слышно проговорила Феба.

– Мог бы – если бы правил кто-нибудь другой, а не Макс. Но Макс со своими серыми что хочешь может сделать.

– Значит, лошади сэра Джеймса оказались хуже? – спросила Дебора, презирая себя за то, что проявляет интерес к состязанию.

Адриан повернул к ней сияющее лицо:

– Нет, я бы этого не сказал! Главное – как с ними управляться. Когда мы явились на старт в Айлингтон, то увидели, что лошади у него первоклассные: небольшая голова, красивая шея, широкая грудь, сильные ноги – в общем чистокровные валлийцы. И замечательно подобраны! Но Макс только глянул и сразу сказал, что они слишком тесно притянуты к оглобле. И так оно и было! Грум Файли тоже, видимо, так считал, но что он мог поделать с Файли? Тот же всегда все знает лучше всех и никого не хочет слушать! У старта, конечно, собралось

порядочно народу, и все заключали пари. Неопытные ставили на Файли – и помногу, потому что упряжка у него чудо как хороша; но те, кто лучше разбираются в этом деле, ставили на Макса – и они, черт побери, не ошиблись! Ну вот, гонка началась, и Файли, как Макс и предполагал, сразу ушел вперед. Макс до Барнета придерживал своих серых. Ехал себе позади – только чтоб не упустить Файли из виду. Поглядели бы вы, как Файли гнал своих лошадей в гору на Хайгейт-Хилл – словно он уже приближался к финишу, а не только что ушел со старта. А мы особенно не поспешали – шли себе рысцой. Конечно, лошади Файли не выдержали такой гонки в гору, и к тому времени, когда они достигли вершины холма, коренник то и дело спотыкался. Увидев это, Макс сказал, что все: гонка за нами. Только потом нас задержал этот проклятый дилижанс. Но об этом я вам уже рассказал. На Финчли-Ком-мон мы набрали хорошую скорость – дорога была ровная и почти никакого движения. Я думал, что тут самое время обогнать Файли, но Макс сказал, что обгонит его в Барнете. – Адриан засмеялся от удовольствия при этом воспоминании. – Это так похоже на Макса – в Барнете, и нигде больше! А мне казалось, что это у него не выйдет, потому что в Барнете улицы полны экипажей. Но Файли тоже плохо себя чувствует среди телег и колясок, и нам было видно, как он непрерывно дергал своих лошадей. Они уже были все в мыле, хотя прошли только половину дистанции! По нашей стороне дороги ехала коляска, от трактира «Красный лев» как раз отъезжала почтовая карета, а напротив магазина стоял фаэтон. Кошке не проскочить! Во всяком случае Файли даже не попытался обогнать коляску. И тут Макс пустил лошадей, и мы проскользнули как намыленные! Мне казалось, что мы сорвем с фаэтона наружное колесо, но мы его даже не поцарапали. Макс так мягко правит! Он сказал, что Файли наверняка испортил своим гнедым рты. Да, я забыл сказать – на финише он предложил Файли назвать цену и купил у него эту упряжку. Файли от злости прямо землю грыз: предложив купить гнедых, Макс ясно показал, что считает виноватым в проигрыше самого Файли, а не его лошадок. Но Файли так на них разозлился, что продал бы любому. К Хэтфилду они едва переставляли ноги – но он сам в этом виноват. Беркли сказал, что Файли делает больше всего глупостей, когда состязается с Максом, – потому что ему до смерти хочется победить, но он знает, хотя никогда этого и не признает, что до Макса ему далеко. После того как мы обогнали его у Поттер-Бар, мы все время шли впереди.

– Ты как будто говорил, что после Барнета вы опять оказались сзади, – сухо заметила Дебора. – Как же так получилось?

Адриан усмехнулся:

– Да, верно, перед Хэдли-Грин я сказал Максу, что Файли собирается нас обгонять, а он ответил, что пусть обгоняет – до конца дистанции еще далеко. Пусть серые поберегут силы. А в Барнете он его обогнал только затем, чтобы взвинтить ему нервы. Ну и дурак же этот Файли! Макс сказал…

– Адриан, дорогой, Макс, видно, много чего наговорил. Может, ты не будешь его цитировать на каждом шагу? – одернула его Дебора.

Адриан вспыхнул, и у него сделался такой обиженный вид, что Дебора совсем было пожалела о своей резкости, но тут вспомнила, что ей не имеет смысла быть с ним чересчур ласковой. Она встала и холодно проговорила:

– Пойду вниз – мне надо поговорить с Сайласом. Остальное расскажи Фебе. Мне все эти лошади и гонки совершенно не интересны. Надеюсь, когда я вернусь, ты уже сменишь тему.

Лорд Мейблторп встал и открыл ей дверь. Когда Дебора вышла, Феба робко сказала:

– Не сердитесь на нее! Мне кажется, что ее гложет какая-то забота. Она, конечно, не хотела вас обидеть. Она ведь очень добрая!

– Видно, я надоел ей этим рассказом, – сказал Адриан. – Мне казалось, что все это очень интересно. Но вам, женщинам, это, наверно, скучно.

– Вовсе нет! – воскликнула Феба. – Мне это ужасно интересно! Честное слово! Пожалуйста, расскажите, что было дальше!

И она почти бессознательно протянула к нему руку. Адриан подошел к ней, взял ее руку и посмотрел на нее, с такой любовью во взоре, что у Фебы замерло сердце.

– Какая вы прелесть, Феба! – проговорил он. – Я вас люблю всей душой!

Глава 14

Из глаз мисс Лакстон выкатились две большие слезы.

– О Адриан, – прошептала она с ужасом в голосе.В следующую секунду его светлость уже сжимал Фебу в объятиях и, забыв и о гонке, и о своем обручении с мисс Грентем, целовал ее, вытирал ее мокрые щеки и уверял ее, что ей больше никогда в жизни не придется кого-нибудь бояться и о чем-нибудь беспокоиться. Первой спустилась на землю Феба. Она подняла голову с его плеча, выпустила из рук пелерину его плаща и обреченным голосом проговорила: