Очаровательная дикарка
Шрифт:
Внезапно ее сердце дрогнуло — из тени ей навстречу шагнула крупная фигура. Элеонора сразу же узнала широкие плечи и ощутила физическую силу, неиссякаемую жизненную энергию и опасность, которые всегда исходили от этого мужчины.
— Эль, — тихо произнес Дэймон.
Элеонору пронзила боль. Он называл ее этим уменьшительно-ласкательным именем, которое в переводе с французского означает «любимая».
Девушка попыталась задержать дыхание, но ей это не удалось, как не удалось, и вымолвить ни единого слова. В горле
Сожалея о минутной слабости, Элеонора расправила плечи и, снова обретя дар речи, чуть слышно сказала, с королевским величием, слегка кивнув головой:
— Лорд Рексхэм.
В ответ Дэймон галантно поклонился, продолжая при этом внимательно изучать ее.
— Итак, я полагаю, ты будешь держать меня на расстоянии. Что ж, мне стало легче.
— Легче? А чего же вы еще ожидали от меня, милорд? Что я надеру вам уши?
Его губы тронула едва заметная улыбка.
— Насколько я помню, ты так и сделала при нашей последней встрече.
Элеонора вспыхнула. Тогда, два года назад, она чувствовала себя обманутой, и яростная пощечина, обрушившаяся на красивое лицо Дэймона, символизировала окончательный разрыв их помолвки.
— Я признаю, — произнес он, слегка потирая левую щеку, как будто вспоминая о том случае, — что заслужил тогда твое презрение.
— Да, заслужили, — согласилась Элеонора, не до конца успокоившись. — Но можете не волноваться, сегодня вечером я не выкину ничего неподобающего. А сейчас извините, но…
Она уже двинулась с места, но Дэймон, протянув руку, дотронулся до нее.
— Умоляю тебя, останься на минутку. Честно говоря, я пошел на риск, подстроив так, чтобы мы остались наедине и поговорили с глазу на глаз, перед тем как снова окажемся на людях.
Глаза Элеоноры округлились, и, пытаясь осознать услышанное, она удивленно уставилась на Дэймона.
— Так это вы подстроили так, чтобы я осталась здесь, в парке, одна? И для этого через лакея позвали принца Лаззару?! — Она едва не закричала, но тут же взяла себя в руки и понизила тон до колкого шепота: — Поистине макиавеллиевская дерзость!
Слабая улыбка, скользнувшая по лицу Дэймона, была немного грустной.
— Согласен, меня можно обвинить в авантюризме, это так, но я подумал, что нам следовало бы расставить все точки над «i»… К тому же я не знал, как ты поведешь себя, если я подойду к тебе на глазах у всех. Будем надеяться, что ты не толкнешь меня в фонтан или не выкинешь чего-нибудь похуже.
Брови Элеоноры насмешливо изогнулись.
— А почему бы и нет? Тут поблизости есть несколько фонтанов.
Ей показалось, что в ответ на ее шутливую угрозу в его темных глазах промелькнула веселая искра.
— По крайней
Подавить в себе желание исполнить угрозу оказалось труднее, чем думала Элеонора. Однако она не произнесла ни слова, и Дэймон продолжил уже более спокойно:
— Думаю, тебе будет нелегко простить меня за то, что случилось два года назад.
— Это почему же вы так думаете? — пылко прервала его Элеонора. — Только потому, что вы сделали из меня посмешище, превратив в женщину, достойную жалости в глазах всего света? Ну что вы! Моему великодушию не будет конца!
— Никто бы не подумал о тебе как о человеке, достойном жалости, Эль.
Она натянулась как струна, услышав, что он опять произнес это имя — Эль.
— Мне бы хотелось, чтобы вы не называли меня этим дурацким именем. Теперь вам следует обращаться ко мне «леди Элеонора».
— О да. Я слышал, что Маркус обратился к принцу с прошением произвести тебя из статуса сестры барона в ранг сестры графа. Очень хорошо. Тогда, моя дорогая леди Элеонора, не могли бы вы удостоить меня непродолжительной аудиенции?
Благодушие Дэймона начинало действовать ей на нервы.
— И о чем мы с вами будем беседовать во время этой аудиенции, лорд Рексхэм? О, вам вовсе не нужно извиняться за то, что вы низко повели себя два года тому назад. Все позади, с прошлым покончено, и я уже больше об этом не вспоминаю.
Пока она врала, Дэймон оставался невозмутимым, лишь внимательно изучал ее лицо.
— Я сожалею, что тогда причинил тебе боль, Элеонора, но я искал встречи с тобой сегодня вечером не для того, чтобы просить прощения.
— Вот как? Тогда к чему было пускаться на все эти хитрости?
— Я рассчитывал на перемирие. И больше ради тебя, чем ради себя.
— Ради меня? Как это понимать?
— Я не хочу, чтобы твоя репутация страдала из-за моих прошлых грешков, поэтому надеялся, что мы сможем избежать неловкости, когда придется встретиться на публике в первый раз.
Если ты решишь просто не замечать меня, это даст еще больше поводов для сплетен.
— Согласна. Мы можем вежливо беседовать друг с другом, встречаясь в обществе.
— Думаю, сегодня вечером мы могли бы пойти еще дальше. Может быть, ты не откажешься станцевать со мной один танец? Простой контрданс, ничего более, — поспешил добавить Дэймон, заметив, как сузились глаза девушки.
— С какой стати я стану с вами танцевать?
— Чтобы утихомирить публику и не дать ей пищи для сплетен.
— Как раз наоборот, если я приму ваше приглашение, это подольет масла в огонь, и все будут думать, что у нас снова начался роман. Нет, Дэймон, я не вижу смысла укорачивать дистанцию между нами. Однако могу сказать, что, когда бы мы ни встретились, я не стану нарочито игнорировать вас. А сейчас, если это все, то…