Очаровательная должница
Шрифт:
Он зашелся от неслышного смеха.
— Ладно, вы меня поймали, мисс Уимблоу, — сказал Энтони наконец. — Как вы намерены со мной поступить?
— Заставлю терзаться неизвестностью, — загадочно ответила Летиция.
— Снова поединок воль? — решил уточнить Энтони.
— Ну... — протянула она, — вполне вероятно. Мне тут нравится: я чувствую себя такой сильной! Нет, конечно, мистер Симмонс, я не могу утаить от вас, что потрясена великолепием вашего тела. Однако данное положение дает мне возможность выразить мой восторг угодным мне способом. — Летиция
— Да, прекрасно, — ответил он с лукавой усмешкой. — Однако должен обратить ваше внимание на тот факт, мисс Уимблоу, что я с трудом сдерживаюсь.
— Ах какая жалость! — весело откликнулась Летиция, поцеловала Энтони, затем резко отстранилась. — Знаешь, я тоже с трудом сдерживаюсь... — Тут она задрожала, потому что Энтони крепко прижал ее к себе. — Почему у нас все так получается? — еле слышным шепотом спросила она.
Ответа пришлось ждать долго. Только когда Летиция уже лежала в его объятиях, все еще тяжело дыша, Энтони, гладя ее волосы, посоветовал:
— Не задумывайся об этом, дорогая. Нам хорошо вместе, а это главное. Что до прошлой ночи, то...
Она прижала палец к его губам.
— Я как раз хотела сказать: давай не будем вспоминать больше про прошлую ночь и про автомобиль. Просто перевернем страницу.
Глаза Энтони странно блеснули, и Летиция замерла в напряженном ожидании. Наконец он произнес:
— Хочешь пообедаем в городе, а потом поедем в «Пинк-велвет»?
Летиция незаметно для себя расслабилась.
— Чудесная мысль. Очень хочу.
Они замечательно пообедали в прибрежном ресторанчике и во второй половине дня поехали в «Пинк-велвет», который успел превратиться для Летиции в еще один дом. Она наняла для Энтони прислугу, которая работала еще на ее родителей, решала, что сажать и где, а также не купить ли новую стиральную машину. По ее же указаниям переделали одну из гостевых комнат в их с Энтони спальню. И еще она хранила в «Пинк-велвет» свою одежду.
Поскольку новый хозяин жил здесь не всегда, в старой сторожке недалеко от дома поселился управляющий, хромой человек лет шестидесяти, — надзирать за домом, садом и телятами. Но больше всего он привязался к лошадям.
Однако иногда Летиции становилось как-то не по себе в «Пинк-велвет»: ее мучила совесть, что она наслаждается благами, которых лишены мать и сестра. А тут еще прибавились новые переживания. Да, она выиграла сражение из-за машины, но что делать с саднящей болью — ведь она так и не дождалась желанного кольца?..
Летиция посмотрела на Энтони. Тот, одетый в джинсы и старую черную футболку, растянулся на диване с газетой. Сама она устроилась с ногами в удобном кресле, опершись подбородком о коленки. Она уже переоделась в розовую пижаму — лето сменилось осенью, и ночи в предгорьях были довольно промозглыми.
— Энтони, расскажи мне о женщинах, которые у тебя были до меня.
Он опустил газету и нахмурился.
— А почему ты
Летиция пожала плечами и улыбнулась.
— Да ни почему. Просто стало любопытно. Если начать с меня, то, по словам моей сестренки, раньше у меня были мужчины «посмирнее». — Она возвела глаза к потолку. — Представляю, как ты это прокомментируешь!
Энтони позабавило ее признание.
— Тогда я оставлю комментарии при себе, а лучше спрошу, что ты сама о себе думаешь.
Летиция уставилась на свои колени.
— Я не совсем согласна с Агнессой. Мой отец был ученым, поэтому неудивительно, что я встречалась с людьми спокойного нрава. Но это, скорее, потому, что они были поглощены своим делом — наукой... Так мне сейчас кажется. Хотя Агнесса права в другом: я всегда предпочитала быть независимой. — Она скорчила рожицу. — А у тебя было с какой-нибудь женщиной так, как со мной?
— Нет. Но, конечно, у меня были другие женщины. — Энтони задумчиво посмотрел на Летицию. — Только мне не кажется, что их всех объединяла какая-то общая черта — тихий нрав или что-нибудь еще, — усмехнулся он. — Разве что две были рыжеволосыми.
Летиция молчала. Тогда Энтони спокойно произнес:
— Мы ведь говорим честно и прямо, как взрослые люди, не так ли? Во всяком случае, ты первая подняла эту тему.
— Я просто ощутила острую неприязнь к рыжеволосым, — пояснила Летиция. — Но... значит, у тебя было много женщин?
Энтони усмехнулся.
— Хочешь список? А у тебя было много мужчин, пусть даже хлюпиков?
— Нет, — ответила Летиция, сдерживая раздражение. — Двое. И оба романа тянулись недолго. Ну и кто теперь отказывается говорить честно и прямо, как подобает взрослому человеку?
Энтони сел. Газета соскользнула на пол.
— Пойми, мне тридцать шесть и я не питаю неприязни к прекрасному полу. Однако мне всегда не хватало времени: я учился, работал... И ни с кем у меня не было так, как с тобой.
Он пересел на скамеечку для ног возле кресла Летиции и прикоснулся пальцами к ее лицу.
— Одни были мне дороже, чем другие, — продолжил Энтони. — Но ни одна женщина не значила для меня столько, сколько ты.
«Так почему же ты не попросишь меня выйти за тебя замуж?» Но Летиция не смогла заставить себя произнести вслух эти слова. И порадовалась, потому что услышала следующее:
— Может, ты и не осознавала тогда, но твое замечание насчет одинокого всадника было не так уж далеко от истины. Все, что помогло мне выбраться из техасского захолустья, — это мои руки, моя голова и моя мечта. Но иногда я оглядываюсь на прошлое и думаю: а стоило ли так стараться?
— Почему? — прошептала Летиция, чувствуя, как глаза жгут подступающие слезы.
— Почему? — Энтони отвернулся и теперь смотрел в огонь. — Уверенность в своих силах — прекрасная вещь. Но со временем просто разучиваешься полагаться на других людей и верить им. — Он снова повернулся, поглядел в глаза Летиции и печально улыбнулся. — Мы похожи. Вот почему у нас все так... взрывоопасно.