Очень большая игра
Шрифт:
Впрочем, неважно. Пора уже забыть об этом неприятном эпизоде. И начать предвкушать встречу с родными — какими счастливыми станут их лица, когда он войдет в дом, как будут гореть глаза у его девочек… Пожалуй, стоит сразу предложить им прогуляться по набережной. И, разумеется, заглянуть в какую-нибудь хорошую кофейню, полакомиться пирожными. Господин Тисари вспомнил злополучную коробку и опять передернулся. Нет, к демонам! Немедленно выкинуть из головы всю эту историю…
Возле бокового входа сиенурского посольства в Реске выгружали из неприметного авто два длинных закрытых ящика. Из Таресты их доставили дирижаблем, а вечером отправят дальше — в Насагонт, на родину,
Атташе по культуре, прикрывавший этой должностью совершенно другие обязанности, снял шляпу и скорбно склонился над телами двух возможно лучших своих сотрудников. Что ж, не первые и увы, не последние потери в этой большой игре. И, разумеется, совсем не повод ее заканчивать. Есть ведь и другие варианты…
Господин Акел сидел за самым удобным столиком в кантине Вольной гавани, наслаждался вкусом и ароматом прекрасного рагу из кролика — хозяин заведения умел готовить его как никто другой, но не получал при этом ни малейшего удовольствия. Лучший посредник в кондоттах был слишком озабочен — не знал, кому поручить очень выгодный и крайне ответственный заказ. Ни один из свободных сейчас наемников не выглядел в его глазах достаточно подходящим для этого. А потому Рыба очень жалел, что никак не сможет предложить его «девице», приходившей с Паладином. Вот прям как раз под нее работка, она точно не дала бы его пострадать его репутации. Но… Эх, попробовать, что ли, Зентру этот демонов заказ отдать? Хотя…
Допросная в подвалах имперской тайной канцелярии больше напоминала хирургический кабинет — ярко освещенная, отделанная белым кафелем и совершенно стерильная. Этим и впечатляла. Господин Кневри, напряженно замерший перед рессом Ретенауи — крайне неприятным главой этого крайне неприятного ведомства, не удержался и передернулся. Впрочем, какая теперь разница? Что он проиграл, стало понятно едва тот небрежно сдернул ткань, прикрывавшую аккуратно, в строгом порядке разложенный на столе механизм демонтированной бомбы. Той самой, что так и не взорвалась на борту лайнера. И к созданию которой приложило руку одно из его личных предприятий. Ворон тоже это знал, как и сам Кневри. Боги, но кто ж мог предположить, что эта адская во всех смыслах машина почему-то не сработает? Иначе ни за что бы так не подставился!
— Надеюсь, вопросов о степени вашей вины больше не осталось? — перебил эти заполошные мысли голос ресса. — Теперь-то вы ее признаете?
— Д-да. — Что ж, проигрывать тоже надо уметь.
— В камеру!..
А парой этажей выше, все в том же здании, в кабинете лорда Равеслаута, многим больше известного как Пепел, происходил совсем другой разговор:
— Что ж, Асти детали мы, считай, обсудили, теперь самое главное — идешь старшим в группе. И попробуй только завалить мне операцию!
— Все будет в лучшем виде, — расплылся тот в улыбке. Но тут же посерьезнел: — Я вот только еще спросить хотел. О Барче.
— А что, в коридоре ты с ним сейчас не встретился? — выразительно заломило бровь начальство.
— Встретился. Потому и спрашиваю. Куда его теперь? Нет, я понимаю, что доверять ему как раньше не получится, но все же?
— Не поверишь, — усмехнулся тот в ответ. — В Шант Эли переводим. Там сейчас как раз стрельбищем заведовать некому…
Ресс Каголи, стоя за плечом сына, с удовольствием рассматривал того в зеркало. Все, его мальчик вырос. И отмечает совершеннолетие. Можно считать, разброд в их беспокойной семейке на этом и закончится — потому как закончится для него предлог. Во главе рода с сегодняшнего дня будет уже не мальчик, за
Каги еще раз оглядел возмужавшую фигуру Савира, поправил ему воротник шитого серебром зеленого сюртука и осторожно освободил пару случайно попавших под него ранговых кос. Что ж, все готово. Можно идти. Род Шоргуа давно собрался в парадном холле особняка, чтобы принести этому мужчине присягу.
И когда четверть часа спустя перед его сыном торжественно преклонили колено все присутствующие в огромном зале, гордость отца, привычно стоявшего чуть позади, не знала границ. А глаза сверкнули неприкрытым торжеством и… злорадством: «Что не вышло заменить его кем-то другим, более покладистым и удобным? И теперь-то уж точно не выйдет»…
Последний удар Шоралта, в который тот вложил все свое мастерство, сбил противника с ног, и сабля тут же оказалось у того возле горла:
— Сдаетесь, ресс? — прозвучало это твердо, хотя бой основательно вымотал и величество тоже.
— Примите мою жизнь как свою, — соперник попытался склонить голову, не порезавшись при этом о слишком близкое лезвие.
— Ну так и вставайте уже, — Алистин Ютиси, дочь и наследница ресского короля, мгновенно оказалась рядом и протянула ему узкую, но крепкую ладонь, помогая подняться. — Мне не терпится узнать, кто вас настолько хорошо подготовил, что в этой дуэли вы сражались с его величеством на равных. Вы ведь мне это расскажете, правда?
Парень, только что проигравший поединок, охотно принял ее руку, хотя без труда мог встать сам — схватка была яростной, но скоротечной, сил у него еще хватало. Эх, жаль, эта женщина уже нашла своего мужчину, но разговору-то оно не помешает? И почему бы не рассказать ей действительно все?
— Лит, — напомнил его величество, выходя из круга под шквал заслуженных поздравлений. — Не задерживайся. Через час нам присягу принимать от наших неспокойных подданных.
— Ну, венец Паларистов на твоей голове здорово их успокоит, — многозначительно усмехнулась та.
— Вот потому и говорю — не опаздывай…
Разумеется, она не опоздала — просто не умела. И сейчас, стоя на шаг позади его величества Шоралта Ютиси, рядом с королевой Линой, принимала наравне с ними новую, теперь уже нерушимую присягу от глав всех до единого ресских родов. Присягу, после которой обратного пути нет и не будет. А даже за мысль ее нарушить плата одна — полная потеря дара. Впрочем, Литси давно решила — она все равно лично проследит, чтобы подобные мысли больше ни у кого никогда не появились. И особенно внимательно присмотрит за Ютисом, который как раз сейчас склоняет голову перед королем всех рессов, принося ему клятву верности. Девушка чуть скосила глаза в сторону и перехватила внимательный взгляд стоявшего неподалеку главы личной охраны короля. И по выражению лица мужа поняла — Нерм сейчас думает ровно так же и ровно о том же. Что ж, слова словами, но присмотреть и правда будет нелишним.
Последняя фраза древней ритуальной формулы отзвучала, и на огромный зал, где проходила церемония, опустилась тишина.
— Я принимаю ваши клятвы, — очень четко произнес в этой тишине Шоралт.
— Принимаю, — эхом откликнулась Лина.
— Принимаю, — твердо произнесла наследница легендарной короны.
И вот теперь единству рессов не грозило уже ничего. Как и самому этому древнему народу. Любой, кто снова попытается их уничтожить, лишь зубы себе обломает об этот монолит.
Конец