Очень смертельное оружие
Шрифт:
– Всего лишь поговорить? Это хорошо. Я уж было заподозрила, что ты собираешься меня отравить.
В глазах лейтенанта полиции сверкнуло раздражение.
– Речь пойдет об очень серьезных вещах.
– Что ты называешь очень серьезными вещами?
– Придет время – узнаешь.
Не слишком-то он вежлив. Впрочем, чего можно ждать от полицейского? Мент, он и в Индонезии мент.
– Ладно, – вздохнула я. – Это даже интересно. Не каждый день удается поужинать в компании женоненавистника.
Ляо покачал головой, но ничего не ответил.
Под выписанной непонятной мне затейливой
– Чочог – сенанг, – прочитала я, пытаясь запечатлеть в памяти непривычные для слуха созвучия нового для меня языка.
Мне нравилось запоминать слова новых языков и диалектов.
Полицейский выглядел задумчивым и слегка рассеянным. Создавалось впечатление, что он пытается принять какое-то важное решение. Возможно, он хотел понять, стоит ли ему вообще говорить со мной.
Мы вошли в ресторан и сели за столик. Официант принес переплетенные в красный сафьян меню. Набранные латинским шрифтом труднопроизносимые названия блюд ничего мне не говорили.
– Сделай заказ за меня, – попросила я Сианона. – Только, пожалуйста, выбери что-нибудь не слишком острое.
Ляо сказал официанту что-то по-индонезийски. Тот услужливо поклонился и ушел. Мы с полицейским молча уставились друг на друга. Я размышляла о том, что во время нашей первой встречи он не производил впечатления замкнутого человека и женоненавистника. Скорее наоборот. Похоже, Сианон был всерьез чем-то озабочен.
Чтобы немного отвлечь его, я решила для начала заняться лингвистическими изысканиями.
– Что такое «Чочог – сенанг»? – спросила я.
Полицейский с недоумением посмотрел на меня.
– Что?
– Я хочу узнать, как переводится название ресторана, – пояснила я.
– Ах, это…
Мне показалось, что Ляо был благодарен мне за то, что я не торопилась перейти к делу.
– Для индонезийца чочог и сенанг — это две всеобъемлющие жизненные категории, – объяснил он. – Эти слова имеют так много оттенков, что для них невозможно точно подобрать английский эквивалент. Теоретически можно перевести сенанг как «удобство, покой», а чочог означает нечто вроде «соответствия». Индонезийцы полагают, что все в мире должно находиться в гармонии, все должно подходить друг к другу, как, скажем, ключ к замку. Если муж и жена чочог, то брак счастливый, если погода и земля чочог, то будет обильный урожай. Курить сигаретку с гвоздикой – это сенанг, иметь покладистую жену – это сенанг, сидеть в дождь под крышей – сенанг. Пока у индонезийца мир в душе, пока ничто его не тревожит, не раздражает, то у него все чочог, а сам он – сенанг. В противном случае он – тидак сенанг.
– Любопытно, – сказала я. – Действительно всеобъемлющие понятия. То есть, говоря по-индонезийски, раз ты ненавидишь женщин и писателей, ты со мной не чочог,
– Не получится, – покачал головой полицейский.
– Почему? – удивилась я.
– Хотя бы потому, что я собираюсь тебя шантажировать.
– Здорово, – оценила я. – А зачем?
– Затем, что мне нужна твоя помощь.
– Тогда просто попроси ее. Вдруг я соглашусь?
– Я в этом не уверен.
Я вздохнула:
– Но попробовать-то можно.
– Мне нужна женщина европейского типа с отсутствием криминального прошлого, которую никто на острове не знает.
– Зачем она тебе? – поинтересовалась я.
– Черт!.. Вообще-то я не должен этого делать.
– Ты уже это делаешь, – напомнила я.
– Для проведения расследования.
– Официального или неофициального?
– Наполовину.
– Что – наполовину?
– Наполовину официального, наполовину нет.
– Так не бывает. Если наполовину – значит, твое расследование не официальное.
– Не передергивай. Я же сказал – наполовину.
– Но ведь у вас в полиции наверняка служат женщины. Почему бы тебе просто не взять напарницу?
– У нас в полиции нет женщин европейской наружности. Кроме того, в силу соображений безопасности мне нужна партнерша со стороны, которая не будет в курсе происходящего.
– Как это – не будет в курсе происходящего?
– Это основное условие.
– То есть ты надеешься использовать меня вслепую? – удивилась я. – Ну уж нет, это точно не чочог.
– Я тоже думаю, что это не чочог, но, похоже, у меня нет другого выхода.
– То есть, если я откажусь, ты будешь меня шантажировать?
– Вот именно, – подтвердил полицейский.
– Ладно, валяй, шантажируй, – предложила я.
– После ужина, – вздохнул Ляо, взглянув на приближающегося официанта, несущего поднос с аппетитно дымящимся тушеным мясом. – Я весь день ничего не ел, а на голодный желудок я плохо соображаю.
Мясо с рисом и овощами оказалось просто восхитительным. Было немного непривычно есть его без хлеба, хотя, возможно, именно это придавало его вкусу дополнительное очарование.
– Ты здесь одна? – спросил индонезиец.
– Вообще-то я с тобой.
– Я имею в виду – на Бали.
– Я здесь с Аделой. Наверняка ты помнишь ее. Это ведь ты вел ее дело. Мы прилетели только сегодня утром. Моя легкомысленная подруга, едва распаковав вещи, тут же познакомилась с каким-то богатым греком и упорхнула в неизвестном направлении, а я вот сдуру отправилась осматривать местные достопримечательности. Результат налицо: меня собирается шантажировать грязный полицейский.
– Почему «грязный»? – удивился Ляо.
– Твое поведение около трупов было не слишком естественным для служителя закона, честно выполняющего свой долг.
– У меня были на это свои причины.
– Вот в этом я не сомневаюсь. Кроме того, приличные полицейские не шантажируют почти незнакомых гражданских лиц, заставляя их участвовать в рискованных полузаконных или даже незаконных расследованиях.
– Не думай, что мне самому это нравится, – раздраженно сказал Сианон. – Просто у меня нет другого выхода.