Очень странный факультет
Шрифт:
Вскоре снизу послышался плеск воды, и я устремилась на звук.
Радовало, что мне не пришлось блуждать бесконечность по полутемному лесу, а я сразу вышла к нужному месту.
Низину между двух холмов и в самом деле четко очерчивало ручьем, будто границей.
Он тек откуда-то из глубин острова и терялся в деревьях леса. А еще от воды шла густая испарина, из-за чего все окружающее пространство погружалось в туман. «Тепло», – обрадовалась я.
Я вышла на пологий бережок, осторожно прошла по бархатистой траве, которая
Похоже, местным земноводным было невдомек, что чуть выше по холму настоящая холодная осень. Тут, если не считать тумана, царил маленький кусочек лета.
Я коснулась пальцем воды и с удовольствием зажмурилась, предвкушая, что наконец смою с себя грязь.
Скинула с себя дождевик, долго мучилась с пуговицами на платье, завязками, какими-то тесемками.
– Сапоги, значит, из нашего мира они стащили, – бурчала я. – А додуматься набрать молний не смогли.
Кое-как совладав с платьем, я обнаружила, что, оказывается, под ним была нижняя юбка, да еще и тонкая сорочка.
Почему-то до этого момента, за всей беготней и разговорами, я не задумывалась, а что на мне еще надето, кроме платья. Какое нижнее белье тут в моде у наследниц знатных семей?
Но, кажется, уже начала догадываться.
– Панталоны, – обреченно выдохнула я, глядя на собственные ноги в круглых шортиках-шароварах с оборками. – Прелесть.
Я набрала в легкие побольше воздуха и медленно выдохнула.
– Что ж, отсутствие трусов тоже можно пережить, – еще раз успокоила себя я, задумываясь над тем, какие сюрпризы еще могло таить в себе мое новое тело.
Пощупала грудь – размер вроде бы тот же, талия – тонкая. В мире Эммы явно не было вредной еды, бесконечных глутаматов натрия, усилителей вкуса и вредных пищевых добавок.
Плюс, по словам ее отца, она никогда не работала. Отсюда и изнеженное ухоженное тело.
А еще догадка уколола меня, и я невольно скосила глаза на те самые панталоны.
Эмма наверняка была девственницей. Что-то подсказывало, в отличие от сироток в приюте, дочь местной аристократии честь свою обязана была блюсти до самого замужества и первой брачной ночи.
Нет, в прошлой жизни я не являлась развязной подстилкой и точно не стремилась к этой части взрослой жизни в общении с парнями, но так уж вышло, о чем я впоследствии не раз жалела, но обратно фарш в мясо не провернуть. Мое прошлое тело умерло не девственным.
А теперь вместе с телом Эммы мне, похоже, досталось дополнительное сокровище, которым распоряжаться мне.
– Обещаю быть ответственной, – в пустоту произнесла я, будто давая ушедшей Эмме зарок. – Точнее, ну чтобы первый раз как положено. По любви! А не как у меня вышло.
О своем «как вышло» я предпочитала не вспоминать.
Тряхнула головой, отгоняя наваждение,
Следующие полчаса я была лесной нимфой со старых картин, плескалась нагишом в ручье, полоскала одежду, в общем, приводила себя в порядок.
Кошак Лысяша к враждебной для него воде близко не походил, предпочитая держаться на твердой земле. Поэтому выбрал себе большой валун в качестве наблюдательного пункта, и если вначале моей «помывочной», внимательно наблюдал, то после, свернувшись калачиком, уснул.
Я уже заканчивала банные процедуры, когда услышала шипение.
Кот, выгнув спину, смотрел куда-то на противоположный берег и враждебно шипел.
Насторожившись, я поспешила выйти на берег, всматриваясь во тьму леса, и ничего пугающего не видела.
Ветер едва слышно качал деревья, вот только кот явно видел лучше меня.
Внезапно движение в ветвях кустарника светло-золотого силуэта привлекло мое внимание. Я пригляделась к фигуре и глазам не поверила.
На ветке, в метре от земли, сидел петух с золотистым пером, хвостом колесом и огромным красным гребнем, который в сумерках казался почти алым. Я потрясла головой, думая, что наваждение схлынет.
Но нет, петух просто сидел на ветке, то ли дремал будто на жерди, то ли смотрел на меня. Взгляд его казался неподвижным и стеклянным.
Поражал и исполинский размер птицы. Будто не петух, а здоровенный индюк. Хотя я и не была специалистом с сельскохозяйственных породах, может, бройлерный…
А вот кот на находку явно начал облизываться.
И теперь подбирался к берегу.
– Эй, ты же выпил ведро молока! Куда?
Но остановить кота я не успела. Дойдя до кромки воды, кот приготовился к прыжку и сиганул вперед, явно надеясь перемахнуть весь ручей разом, не замочив лапы…
Полет кота был впечатляющ, но недолог.
Врезавшись в невидимую стену ровно над серединой ручья, кот картинно сполз по этому невидимому препятствию в воду.
БУЛЬК!
А дальше был истошный кошачий вой о помощи, и я, бегущая ловить тонущего кота, которого уносила течением ручья, и встрепенувшийся петух, которого чуть не поймали.
Увлекшись спасением кота, за птицей я не следила. Только и поняла, что, взмахнув крыльями, петух скрылся где-то в лесах седьмого холма, не оставив на память даже перышка.
Выбравшись на берег, я поставила трясущегося кота на лапы. Вытирать его было нечем, полотенца профессор Зелень мне не подарила, пришлось кутать «горе-утопленника» и в без того мокрую после стирки одежду.
– Должно быть, петух сбежал с фермы, – предположила вслух я. – Вряд ли он дикий.
Коту же было плевать на мои слова, он мерз.
– Ладно, – пообещала я. – Сейчас оденусь, и двинем обратно на холм. Там начихаешь нам новый костер, будем греться.
Обратный путь в гору в мокрой одежде дался гораздо хуже, чем я надеялась.