Очередной конец света
Шрифт:
Нас ждали на Прайме в Императорском Дворце. На этот раз все будет как положено.
Как положено не было.
Не было ни залов, ни дворцовой стражи. Нас встречал отец Элли, господин Шагат, и он ни к кому нас не провел. Мы сидели в тихом кафе, которое формально находилось в Императорском Дворце, но в той его части, которая всегда открыта для туристов и где можно встретить кого-то из имперской канцелярии, разве что предварительно притащив его из действующей части Дворца. Мы пили лучший кофе столицы Империи. Щагат говорил —
Мы еще были в пути, а имперские дипломаты взялись за дело. Хранитель подписал договор с Империей. Его было нетрудно составить, главное сводилось к тому, чтобы поменять местами стороны в стандартном договоре о вступлении под защиту Империи.
По мнению аналитиков, количество кермита, который будет добыт за счет подготовки места для будущей верфи, покроет запросы Империи на ближайшие лет десять, стоимостью верфи при таких объемах можно пренебречь.
Император был мною доволен. Так сказал господин Шагат. Забавно, но Император решил создать отдельную команду из гвардейцев Остентума. Для выполнения особых поручений. Была и плохая новость. Полномочный представитель Империи — пожизненное звание. В следующий раз моего умения бросать различные предметы может не хватить.
У меня есть своя теория о кермите и жителях Остентума. И пусть радиация местным была нипочем, тысячи лет под воздействием этого минерала не могли пройти даром, думаю, именно он и сделал их такими — способными на особую меткость, скорость и выживание в открытом космосе. На этой планете убили одного бога, но оставалось полно живых.
Если Империя будет поглощать кермит достаточно быстро, вполне возможно, таланты среди жителей Остентума постепенно сойдут на нет. Мне было почти жаль, что не пройдет и века, как на этой планете построят заводы и фабрики, и уже никто никогда не будет украшать поручни мини-вэнов сценами подвигов местных героев.
Прошло две недели. Мы снова летели к Джунго. На этот раз никаких посадок на Остентуме. Так захотела Элли, пусть шансов на удачу не было почти никаких.
Кают-компания снова приняла привычный вид, и я снова боялся задеть что-нибудь бьющееся. Мы подошли к Джунго куда ближе, чем в тот момент, когда гвардейцы совершали свою вылазку на обшивку, пришлось напялить на себя скафандры — термозащита «Феи» не выдерживала нагрузок. Даже в скафандрах становилось слишком жарко, и мы были уже готовы повернуть обратно, когда увидели его.
Прекрасный — в огне живущий, огнем дышащий, с алыми крыльями и ослепительно-белым телом — он летел, словно позируя перед камерами «Феи». Дракон, как ему и положено, был неуязвим и светел.
Полное уничтожение
Чахну. И одновременно пухну. Спорт не помогает, это что-то связанное с несовместимостью моего организма с отсутствием работы. И деньги здесь ни при чем. Деньги пока есть, но чахну. Поэтому сегодня я на приеме у психоаналитика. Элли решила, что мне это поможет. Не уверен, но нужно хотя бы иногда делать то,
Мягкое кресло, столик — в теории клиенту должно быть комфортно. На практике очень хочется пересесть на что-то более жесткое и приспособленное для сидения, а не медленного погружения в сон.
— Чего вы боитесь, Марк?
— Прямо сейчас?
Марк — это я, боюсь я многого, но как-то не очень конкретно. Высоты боюсь, но только если высоко и держаться не за что, за родных боюсь, но как-то периодами, боюсь идиотов, они непредсказуемы — да всего боюсь, но как-то время от времени и в зависимости от дозы.
— В последние дни есть что-то, что вас пугает?
Если я отвечу доктору, что прямо сейчас меня пугает он, меня же не упрячут в психушку? Сидит — высокий, тощий, с огромными ногами, похожий на страуса. Клюнет — не успею увернуться, из моего кресла просто так и не выбраться.
— Есть. У меня, доктор, такая профессия… связана исключительно с работой мозга, если отупею — все. И как-то не надеюсь на пособие по безработице. Боюсь заболеть чем-нибудь опасным для головы.
— Например?
— Не знаю. Может, менингит или просто с ума сойду, подхвачу шизофрению, говорят, она вирусом переносится, да мало ли…
Доктор задумчиво рассматривал свои длинные ухоженные пальцы, пытаясь понять, издеваюсь я над ним или нет.
— Шизофрения не ухудшает работу мозга, она её изменяет. Существует теория, утверждающая, что разумность как таковая — это и есть частный случай шизофрении. Наши ближайшие родственники по эволюционной лестнице, с точки зрения работы мозга, отличаются тем, что они здоровы, а у нас одна из форм шизофрении, именно болезнь и делает разумного разумным. Понимаете?
— Кажется, шизофрении я больше не боюсь… Она ведь не передается воздушно-капельным путем?
— Никто не знает, как передается шизофрения и передается ли вообще…
Время сеанса закончилось, и я оказался за дверьми кабинета, где взрослые люди играют в доктора и больного, кажется, только из любви к процессу… Главное, не подсесть.
— Я хочу посмотреть на этих людей!
— Я знаю места, где полно фотографий…
— Марк…
Когда Элли так произносит мое имя, это означает сразу две вещи: во-первых, она от меня что-то сильно хочет, во-вторых, она это сделает с моим согласием или без него.
— Яхта — твоя…
Яхта ее. У Элли великолепный вкус на космические яхты, развитию которого весьма способствует состояние ее отца. Состояние и положение. С учетом того, что сейчас у меня как-то не очень здорово с работой, — почему бы не слетать на такую вдруг привлекательную планету со странно знакомым названием Виго.
— Она точно называется Виго?
— Абсолютно… — Судя по дрожанию кисточек на кончиках ушей и тому, что обычный лиловый цвет нежной Эллиной кожи темнел — стремительно приближаясь к иссиня-черному — лучше было обойтись без лишних вопросов.