Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой

Бандильерос Ганс

Не знаю, о чём они думали – но вид мы имели самый идиотический. Помимо снующих туда-сюда с тележками чекистов, во дворе стояли пара броневиков-тигров и несколько элитных по меркам времени, машин – кадиллак и ещё два паккарда.

– Товарищ Киврин? – водитель Берии меня знал, мы с ним виделись каждый раз, когда я провожал высокого гостя, – велели привезти к вам и сдать с рук на руки, – кивнул он на двух своих пассажиров.

– В таком случае я на руки принял, – улыбнулся я, – Товарищи, прошу за мной. Поговорим наверху.

Один из них мне живейшим образом напоминал

образ сыгранный в фильме «место встречи» – «шесть на девять» – лысеющий мужчина в такой странной шапочке, то ли азиатской, то ли мутировавшей еврейской, второй – в костюме, строго одет, явно ещё не отошёл от бериевского разговора.

Лаврентий Павлович учредил целый отдел, занимающийся мной и моими заморочками – у него там пока числится лишь Юра, да ещё пара сотрудников, которые знают о моём настоящем происхождении. Они берут подписки, они же делают постоянно отчёты, и они же – объясняют кому надо что надо. Иногда наврав с три короба, иногда прямо сообщив информацию.

Пропуска у Юры для этих двоих уже были готовы – без них в НИИ не войти – полноростовой турникет, как в здании минобороны, да ещё и с электронным ключом-пропуском. Так то, ни войти, ни выйти без ключа. Так что я сначала показал, как это делается, а потом наблюдал, как они протискиваются через турникет.

– Товарищ Киврин, Лаврентий Павлович сказал, что у вас нет никакого недостатка в материалах? – спросил вдруг лысеющий, – но паркет из красного дерева – это что-то с чем-то. Я прямо в восхищении.

– Разбираетесь?

– Немного, мой отец в НЭП занимался паркетной доской. Правда, его потом посадили, но это уже дело десятое.

– Нда. Тяжёлый исторический период, – кивнул я, – ну это ничего, сейчас такая экологическая обстановка. Прошу, – я открыл тяжёлую стальную дверь и вошли мужики. Закрыв дверь за собой, убедился, что она встала на задвижку, и повёл их в свой кабинет.

– Здесь можно говорить свободно, помещение защищено от прослушки. Лаврентий Павлович уже сообщал вам, кто я и откуда?

– Да, он нам всё подробно объяснил, – даже голос у него был похож на голос шесть на девять, – однако, мы всё таки ничего толком не поняли по той простой причине, что технических подробностей он нам не привёл. Дал только книжку, которую вы же, по его словам, ему распечатали, и приказал ознакомиться.

– Да, занятная книжка для радиолюбителя. Вы же по радио, верно?

– Конечно.

– А что это спутник ваш молчит?

– А, это у него всегда так.

– Будет о чём говорить – скажу, – буркнул он.

– Неразговорчивый, – пояснил шесть на девять, – будем знакомы. Я Исаак Осипович Любин, это мой коллега, Алексей Тютчев. Не тот, даже не родственник.

– Не родственник это хорошо. Что ж, будет вам позывными – вы Шесть На Девять, а вы – Поэт. Для конспирации, у меня очень плохая память на имена, люди обижаются часто.

– Эй, а почему шесть на девять то? – возмутился он.

– А вот это – уже секрет, – я хихикнул, – значит так, мужики, есть у нас задание сверху…

Когда вошли в кабинет, Шесть на

Девять практически впал в ступор, поскольку со вчерашнего дня я тут не прибирался. Он посмотрел на грубо раскуроченный радиоприёмник «Кит» и чуть не заплакал:

– За что вы его так.

– А, в учебных целях. Хотел посмотреть, как устроен.

– Боже, да вы варвар. Как вам можно доверять технику.

– Не мелочитесь, Исаак Осипович, не мелочитесь! Нам предстоит решить одну важную, – я смахнул со стола в урну целую россыпь радиоламп, – но очень ответственную задачу. А именно – радиоперехват немецких переговоров. С использованием, понятное дело, техники немного другой эпохи, вы не против же поработать с современной техникой?

– Нет, но… – Шесть на девять проводил взглядом радиолампы, безбожно испорченные таким отношением, – а что надо сделать то?

– Станцию. Но для начала – я попрошу вас ознакомиться с достижениями советской науки и техники за ближайшие тридцать лет вперёд, вплоть до появления микрочипов. Тут не так много материала, вам всего лишь нужно прочитать инструкции и просмотреть материалы, саму аппаратуру, как наглядную модель, я вам так же предоставлю. Можете быть с ними грубыми – всё равно потом все уничтожат.

Шесть на девять вздохнул:

– Ну вот, опять уничтожат. Моя душа этого не выдержит. Давайте уже материалы, а где нам расположится?

– Здесь, в моём кабинете. Потапов Юра меня проклянёт, если я вытащу секретную аппаратуру отсюда. Вот что, давайте уже приступим к непосредственной работе. Начнём с первых послевоенных радиостанций…

* * *

8 часов спустя.

* * *

Всё-таки профессионалы! Не то что я – они быстро прошарились по теме радиоламп, выпускаемых в СССР после войны – быстро освоили принципы стержневых ламп, металлокерамических, наконец, за несколько часов поняли принцип работы приёмников вплоть до кнопочно-чиповых, современных. Это заняло часов шесть, а ещё ребята меня тоже учили, поясняя за то, что к чему и как работает. За это время ко мне никто не приставал и работа шла в штатном режиме – мы расположились, разбирали приёмники, шесть на девять и поэт – это прекрасные люди. Один разговорчивый – за словом в карман не лезет, второй – молчун, который явно залип на своей какой-то теме. Он молча всё это смотрел, вертел, раскручивал, легко собирал обратно, и вообще, не вызывал подозрений.

Наконец, от одного к другому, но мы дошли до дорогущего трансивера из будущего – я показал сам аппарат, как он работает, принципы работы – его прошивку, сенсорный экран с разными показателями, функции, ну и большую книжку инструкций на русском языке. И…

Шесть на девять занял моё кресло, он перестал крутить по сторонам аппарат, вместо этого следуя инструкции подключил гарнитуру, и начал прослушивать эфир, прыгать по каналам, частотам, настроился сразу на обе радиостанции, которые приёмник очень уверенно ловил. Очень уверенно – не уверен, что кто-то может лучше и чище звук поймать. Шесть на девять был в восторге от характеристик и через мгновение выдал: