Очерки истории чумы (фрагменты)
Шрифт:
Доктор Казицука в Никольске-Уссурийском и доктор Одда в Харбине изучали устойчивость возбудителя чумы к высушиванию и действию солнечного света. Ими было установлено, что при быстром высушивании на предметных стеклах гибель микробов наступает через 1–2 часа, под действием солнечного света они гибнут уже через 20 мин.
Доктор Койдо (1934) изучал действие дезинфектантов на чумные микробы. Он обнаружил, что раствор сулемы 1:1000, 1% и 3% раствор формалина и крезола, убивают чумных микробов в течение 30 сек.
Разочарование у японских врачей вызвало применение
Для вакцинации японцами использовалась убитая вакцина, полученная из штамма № 12, выделенного в 1911 г. в Харбине. Вакцина производилась Японской государственной лабораторией и Военно-врачебным институтом. Каждая прививочная доза содержала 3 мг убитых бацилл возбудителя чумы в см3. По мнению доктора Койдо (1934), очевидного доказательства ее эффективности получено не было, хотя ни одного случая чумы у привитых японцев не было (не было чумы и у не привитых японцев).
При изучении защитной эффективности типовых респираторов, сделанных из трех слоев ткани, только в одно случае из 15 были обнаружены чумные микробы на наружном и среднем слое респиратора.
Чума в Забайкалье. В конце лета 1922 г. из поселка Кайластуй вновь поступили вести о вспыхнувшей там чуме. Туда был командирован доктор Кротков. Однако единственный больной, боец Красной армии, к приезду доктора выздоровел. Выяснить бактериологическую природу заболевания не удалось. Других заболеваний в поселке Кайластуй не наблюдалось. В начале сентября появилось известие о подозрительном заболевании в поселке Харанор. Туда с противочумным отрядом вновь выехал доктор Кротков, но на этот раз только чумой события в поселке не ограничились. Ниже мы приведем краткое описание этой невероятной истории.
К приезду Кроткова заболевшая чумой местная жительница Мария Тонких, 17 лет, уже умерла. Ни родители умершей, ни поселковый комитет не дали согласия на эксгумацию ее трупа, и Кротков, не имея возможности выяснить истинную причину смерти в семействе Тонких, уехал из поселка.
Все, что ему удалось выяснить, так это то, что за некоторое время до смерти Марии, в поселке Харанор наблюдались подозрительные заболевания, кончавшиеся смертью. Всего в поселке тогда умерло человек 5–6 — от «менингита», как определил волостной фельдшер.
Что касается Марии Тонких, то, по определению военного фельдшера, видевшего больную
Через несколько дней, 16 сентября, Кротков был вызван волостным фельдшером опять в поселок Xаранор, где, проболев 5 суток, умер Алексей Тонких, отец Марии. У него военный фельдшер определил воспаление легких, больной выхаркивал много кровянистой мокроты.
Вскрытием, произведенным 16 сентября, Кротков определил пато-логоанатомическую легочную чуму. Им была даже выделена культура чумного микроба.
Еще через 2 дня была признана больной Матрена Тонких, жена Алексея, т.к. в этот день она стала отхаркивать кровянистую мокроту. В мазках мокроты были найдены биполярноокрашивающиеся палочки. Матрена умерла рано утром 19 сентября, патологоанатомическим способом у нее констатирована легочная чума. При сходных обстоятельствах 18 сентября заболела дочь Матрены и Алексея Тонких — Нина (11 лет). Она умерла днем 19 сентября. В мокроте у нее найдены биполярные палочки, свинка, зараженная мокротой, пала при явлениях чумной инфекции. Вскрытие Нины обнаружило картину легочной чумы.
В тот же день, как и Нина, заболел брат ее Алексей (12 лет), который умер 20 сентября. Больной не кашлял, мокроты у него не было. Материалом от него свинок не заражали, и вскрытие трупа мальчика не производили, так как случилось нечто такое, что напоминает нам времена средневековой темноты.
Как только данными бактериологического исследования было установлено, что заболевания в семье Тонких — чума, доктором Кротковым было отправлено поселковому комитету предписание установить караулы на всех дорогах, ведущих в поселок, а также просьба отвести помещение для противочумного отряда и для лиц, приходивших в соприкосновение с семьей Тонких. На все эти просьбы общее собрание граждан поселка ответило отказом и постановило арестовать противочумный отряд, обвиняя его в распространении чумы.
Все обвинения сводились к следующему: отряд обвиняли в заражении чумой семьи Тонких; в распространении чумы; в отравлении газами детей Тонких; в отравлении источника (ключа); в попытке отравления жителей поселка газами, выпускаемыми через печную трубу; в размазывании чумы по стеклам, чтобы потом этим мазать стекла в домах посельчан. К помещению отряда был поставлен вооруженный караул, и членам отряда под страхом расстрела было воспрещено покидать усадьбу, где стояла изба.
Возбуждение жителей поселка все нарастало и, когда появились в поселке пьяные, то положение противочумного отряда стало ужасным. С криками: «Скушал семью Тонких, волк! Не на такой поселок вы напали, не думайте, что из наших рук уйдете живыми! Сжечь их! Перестрелять!»
Кроткова с членами отряда беснующаяся толпа загнала в помещение, где были больные и умершие от чумы. Толпа не позволила врачам надеть халаты, а тем более маски, и они, рискуя заразиться легочной чумой, на глазах одичавших крестьян, следивших за действиями членов отряда через окно, подавали молоко умирающим. В это время билась в агонии Нина Тонких, выкашливая во все стороны кровянистую мокроту.
Весь день 19 сентября отряд провел под угрозой самосуда, причем поселковым комитетом было вынесено решение — убить членов отряда, если умрет последний мальчик. Спасся отряд случайно, благодаря старшему врачу Н-ского полка, прибывшего в поселок Харанор с отрядом красноармейцев.