Очерки кавалерийской жизни
Шрифт:
– Здравствуй, Шишка! Что скажешь хорошенького? Зачем ты?
– Нет, мы так... до гасшпидин майор, – уклончиво и как бы нехотя отвечает Шишка.
– А зачем тебе майора?
– Так... Сшвой интерес иймеем.
– Верно, за деньгами?
– Мозже и так...
– И очень получить желаешь?
Шишка хитровато усмехнулся.
– Зжвините, – начал он, – а когда зж ви зжнаите таково шаловек на сшвиту, который не ажалал бы того?
– Такого человека... хм!., не знаю.
– Ну, и я так само зж
– Верно. А теперь и я тебя в свой черед спрошу: зжвините, а когда ж ви не знаете, что иногда не всякое желание исполняется?
Шишка недоверчиво глянул мне в яйцо и, ничего не отвечая как на явно невозможную вещь, вытянул шею и мимо меня стал заглядывать внутрь комнаты.
– Гасшпидинь майо-ор?! Гасшпидинь майо-ор?! – повторял он, ища глазами Джаксона.
«Чем же, однако, – думаю себе, – буду я его разговаривать долее?» – как вдруг попалась мне на глаза тоненькая книжонка, которую, возвращаясь вчера из Вильны, купил майор на железной дороге. Это было собрание каких-то анекдотов из еврейского быта, кажется, Гулевича. Сегодня за обедом мы от нечего делать перелистывали эту книжонку и находили в ней некоторые сценки довольно забавными.
«Вот оно, что выручит меня!» – подумал я, вспомнив из нее одну подходящую штуку.
– Напрасно, Шишка! – говорю еврею. – Не смотри, не заглядывай. Майора ты не увидишь и денег сегодня от него не получишь.
– Ну, да! – явно не веря мне, мотнул он головою, как на самые пустые речи. – От гасшпидинь майор каб ми да не получили сваво деньгувь!.. Чи мозжна тому бить?
– Да уж верно говорю, не получишь.
– Гасшпидинь майор?! – опять тянется и заглядывает Шишка.
– А очень хочется?.. Очень?
– Агх, осштавьте, спизжалуста, васшего сшутку!.. Гасшпидин майо-ор?!
– Сказано, не заглядывай! А если уж так тебе желательно, то можешь получить от меня, но никак не от майора.
– Од вас?!
– Ну да, конечно, от меня, как будто не понимаешь!
– Н-ну, як од вас, то од вас!.. С балсшущим вдаволствием! – повеселел вдруг Шишка.
– Изволь, мой милый, но только с одним условием...
– Всшловиюм?.. Яке таке всшловию?.. И зачем тут всшловию?
– Затем, что без того невозможно.
– Невозмозжна?.. Хм!.. Так. Ну, гхарасшьо! – согласился он, додумав. – А якое всшловию?
– Самое пустое: я загадаю тебе одну загадку.
– Зжагадке?.. Зачэм зжагадке?
– Затем, что если отгадаешь, то сейчас же и деньги получишь, а не отгадаешь – приходи через две недели.
– Ну, ви знов на сшутке! – разочарованно махнул он рукою.
– Без малейших шуток; говорю тебе самым серьезным образом.
– Эгь! Асштавте спизжалуста!.. И сшто я вам буду сгадывать вашево зжагадке?.. Каб я бил який фылозов, чи то мондры чловек, то я б вас сгадал, а то зж заусем простой бедный
Вижу я, что не поддается мой Шишка на эту штуку, – надо взять на более существенную приманку – и иду к Джексону в спальню.
– Дай мне, пожалуйста, – говорю, – тридцать рублей, что ты ему должен.
– Ну, вот!.. Ведь просил же тебя разговорить его как-нибудь! – с досадой почесал майор затылок.
– Да ты не беспокойся, – говорю, – я тебе их все сполна сейчас же назад принесу; а ты дай только для возбуждения у него аппетита.
Достал мне Джаксон из шкатулки тридцать рублей, подхожу я с ними опять к окну и начинаю пересчитывать бумажку за бумажкой.
Просиял мой Шишка, будто и точно аппетит почувствовал. Ну, думаете, сейчас конец испытанию!
Пересчитал я бумажки и подношу к его носу:
– Понюхай.
– Н-ну, и сшто я вам буду нюгхать!.. Зачэм мине нюгхать?!
– Понюхай, чем пахнет.
Потянулся Шишка вперед носом и – нечего делать! – понюхал сложенную пачку. «Была не была! – думает. – Авось либо на этом уже и конец».
– Н-ну, и сшто таково с чэм пагхнеть! – рассуждает он. – Зжвестно с чэм пагхнеть! С бемажком пагхнеть!
– «С бемажком»? Ну, так отгадывай загадку.
– Ну, пфэ!.. Опьять ви из вашими зжагадком!
– Не желаешь?
– Я взже сшказал... Зжвините.
– Ну, как знаешь. Прощай. – И с этими словами я отошел от окошка.
– Але зж пасштойте, пасштойте трошечку, гасшпидияь сперучник! – мигом ухватился Шишка за подоконник, всовывая в комнату свою физиономию. – Сшто таково васше зжагадке?
Мозже, йон очин довольна трудний?
– Нет, самый пустяк!.. Малый ребенок и тот разгадает.
– И як я сгадаю, то ви атдаете мине деньгув?
– Сию же минуту.
– А як я не сгадаю?
– Так получишь через две недели.
– Н-ну, гхарасшьо! Гадайте васшево зжагадке! – с видом бесповоротной решимости махнул рукой Шишка и отцепился от подоконника.
– Изволь, мой милый. Слушай.
– Н-ну? – И он весь превратился во внимание. Я показал ему рукой на вороньи гнезда:
– Что делает ворона после того, как проживет два года на свете?
– Сшто-о-о? – чуть не с ужасом и в величайшем недоумении выпучил он на меня глаза свои.
Я отчетливо и вразумительным тоном повторил ему загадку.
– Пазжволте, пазжволте, – тревожно перебил меня Шишка. – Зжвините, как вы гхаворитю? Сшто начинает изделать верона... Та-ак?
– Так, мой милый.
– Напосшлю того, як она будет переживать... Сшкольки годы, ви гхаворитю?
– Два.
– Ах, да!.. Двох годов... На своем жистю! Так?
– Совершенно верно.
– Гхарасшъо!.. Сшто начинает изделать верона напосшлю того, як он будет переживать двох годов на своем жистю?