Очерки по истории Вселенской Православной Церкви
Шрифт:
Св. Василий был великим организатором монашеской жизни – он одним из первых теоретически обосновал монашество, определил его место в Церкви, сформулировал многие правила монашеской жизни и нормализовал монашеское движение, разработав для него общий устав. Св. Василий рекомендовал общежительное монашество, как самое полезное для души, хотя не отрицал и отшельнической жизни. В монашестве св. Василий видел стремление к евангельскому идеалу. Но так как все возможные духовные дары без любви – ничто, а Евангелие не отделяет любви к Богу от любви к ближнему, то отшельническая жизнь гораздо менее совершенна, чем жизнь члена общины. Монастырская община должна быть "малой Церковью", телом Христовым, по образцу первохристианской Иерусалимской
Именно эта любовь руководила св. Василием всю его жизнь; она и сделала его одним из тех миротворцев, о которых говорит Господь в Нагорной проповеди, в ней корни его необычайной милости, его активности в доброделании… Воистину, св. Василий Великий был одним из тех немногих, для которых евангельский идеал стал органической частью жизни, о которых сказано: "Блаженны непорочные в пути, ходящие в законе Господнем" (Пс.118:1).
Своим подвижничеством свт. Василий разрушил свое здоровье: он умер 49 лет от роду 1 января 379 г., лишь немного не дожив до торжества своих идей на II Вселенском Соборе. Хоронивший его брат Григорий Нисский, восхваляя трудности подвига ведения замутившегося Востока к Никейскому знамени вселенской истины, сравнивает этот подвиг Василия с подвигом Моисея, приведшего Израиль к земле обетованной после сорокалетнего странствия. Дело Василия – образование православного ядра новоникейцев и соединение Востока с Западом – сразу же обрисовалось как исторически великое.
3.Свт. Григорий Назианзин (Богослов) (330-390) был сыном епископа Назианского, также Григория. Его мать Нонна была очень благочестивой христианкой и впоследствии, так же как и ее муж, канонизирована. Григорий получил блестящее воспитание. Учился он сначала в Кесарии Каппадокийской, а затем в Кесарии Палестинской, где еще существовала школа, основанная Оригеном. Потом он учился в Александрии и наконец в Афинах, где познакомился и подружился со св. Василием. Вот как он вспоминал эти годы в надгробном слове на смерть своего друга:
"Когда же по прошествии некоторого времени открыли мы друг другу желания свои и предмет их – любомудрие, тогда уже мы стали друг для друга все – и товарищи, и сотрапезники, и родные; одну имея цель, мы постоянно возрастали в пламенной любви друг к другу. В таком расположении простирались мы вперед, имея содейственниками Бога и свою любовь. Нами водили равные надежды и в деле самом завидном – учении. Но далека была от нас зависть, усерднейшими делало нас соревнование… Казалось, что одна душа в обоих поддерживает два тела, у обоих нас одно было упражнение – добродетель и одно усилие – до отшествия отсюда, отрешась от здешнего, жить для будущих надежд… Нам известны были две дороги: одна – это первая и превосходнейшая, вела к нашим священным храмам и к тамошним учителям; другая – это вторая и неравного достоинства с первой, вела к наставникам наук внешних. У других бывают иные прозвания, или отцовские или свои, по роду собственного звания и занятия, но у нас одно великое дело и имя – быть и именоваться христианами…" ("Слово надгробное Василию, архиепископу Кесарии Каппадокийской").
Григорий крестился по окончании учебы. Вскоре после этого он вошел в монашескую общину Василия. Характером св. Григорий сильно отличался от своего друга: он был утонченным эстетом и интеллектуалом с обидчивым, капризным и отчасти непостоянным характером, способным на непоследовательные поступки. Тем не менее он почитается одним из величайших святых Церкви, заслужив почетное наименование Богослова. Для нас это очень важно знать, ибо святые не неприступные гиганты, а люди из плоти и крови со своими слабостями и недостатками, которые они смогли преодолеть ради "единого на потребу". Это и дает нам надежду, что если и их
Еще у св. Григория было великолепное чувство юмора: очень острый сарказм и ироническое отношение к самому себе.
В 361 г. отец призвал Григория, чтобы поставить его пресвитером в помощь себе для управления епархией. Григорий яростно сопротивлялся, потом поддался на уговоры и был рукоположен, но на следующий день сбежал в горы. Уже в бытность свою пресвитером будущий святитель прославился по всей Малой Азии как прекрасный оратор и богослов.
В 370 г. Василий поставил Григория в епископы Сассимские. Сассимы – важный стратегический пункт, лежащий на перекрестке главных дорог. Григорий, понимая важность борьбы своего друга, согласился и отправился в Сассимы, где он теперь должен был проживать. Вот что увидел там утонченный эстет:
"На большой дороге, пролегающей через Каппадокию, есть место обычной остановки проезжих (т.е. почтовая станция. – А.Д.), с которого одна дорога делится на три, место безводное, не произращающее и былинки, лишенное всех удобств, селение ужасно скучное и тесное. Там всегда пыль, стук от повозок, слезы, рыдания, собиратели налогов, орудия пыток, цепи; а жители – чужеземцы и бродяги. Такова была церковь в моих Сассимах!…
Я брошен здесь, как грязный и негодный горшок. Только враги мои могли бы придумать для меня такую судьбу!… Я не увлекся епископским духом, не вооружаюсь вместе с вами, чтобы драться за кур и мулов, как псы дерутся за кинутый кусок!"
В тот же день Григорий бежал к старику отцу в Назианз, где помогал ему в управлении епархией до его смерти (375 г.). Тогда он удалился для одинокой жизни в Селевкию Исаврийскую.
4. Тем временем над Империей нависла смертельная опасность: готы, гонимые гуннами, прорвали границу и наводнили Фракию и Македонию. Валент с армией выступил им навстречу. Преподобный Исаакий Далматинский (память 30 мая – день рождения Петра I) предсказал ему поражение и смерть за гонения на правую веру. Так оно и случилось. В 378 г. в битве под Адрианополем римская армия была разгромлена: 2/3 ее было физически уничтожено, Валент погиб.
Готы были полудиким воинственным германским народом, организованным, как и все германские племена того времени, по родовому принципу. Они делились на восточное племя – остроготы, происходившее из степей между Днестром и Доном, – и западное племя – визиготы, обитавшие между Днестром и Дунаем. Другие германские племена состояли из вандалов, живших между Дунаем и Трансильванией (другое вандальское племя – силинги – жило в нынешней Силезии, откуда и происходит это название); лангобардов, живших в районе нижней Эльбы; бургундов, мигрировавших с нижнего Дона в регион между Одером и Вислой (их следы находятся и на острове Борнхольм (Бургундальхольм) в Балтике), – позже они пробились за Рейн и, наконец, аллеманов и франков (и те и другие – конфедерации разных племен), живших на границах римской Галлии и постоянно устраивавших туда набеги. Таковы были крупнейшие германские племена.
Другими врагами Империи были пикты и скотты на Британских островах: в Шотландии и в Ирландии – славяне (или венды), медленно приближающиеся к границам Империи из Полезии и припятских болот, и кочевники из евразийских степей: индоевропейцы аланы и различные урало-алтайские племена кочевников (такие, как гунны), о которых мы еще будем говорить.
Но, наверное, самым смертельным врагом Империи была ее соседка с Востока – Сассанидская Персидская империя, со столицей в Селевкии – Ктесифоне. Это была высоко цивилизованная многонациональная империя с единой государственной религией – зороастризмом и со всемирными амбициями. Война между двумя империями, двумя цивилизациями, двумя мироощущениями, двумя религиями велась не на жизнь, а на смерть.