Очерки современной тувинской культуры
Шрифт:
Я благодарю коллег, общение и работа с которыми помогли в подготовке рукописи книги, в написании отдельных разделов, а также в целом вдохновляли на новые творческие порывы, озадачивали разными вопросами, требующими осмысления с разных сторон: Ю.В. Попкова, В.Н. Бадмаева, В.Ю. Сузукей, У.М. Бахтикирееву, А.П. Дамба-Хуурака, Н.Д. Сувандии, У.П. Бичелдей, К.А. Бичелдея, З.Б. Самдан, Х.К. Кадыг-оола, Б.В. Мунге, Ш.Ю. Кужугет, Ш.Б. Майны, А.В. Монгуш, Н.В. Захарова и др. Некоторые из разделов публиковались в журналах в виде статей в соавторстве, где я была ведущим автором, и я очень признательна моим соавторам за согласие опубликовать эти тексты в моей монографии.
И,
Ч.К. Ламажаа,
2021 г., Москва – Кызыл
День позади завтрашнего дня
Гости Тувы из других регионов, а также из других стран, которые обычно относят к регионам западных, европейских культур, привыкшие ценить точность, пунктуальность, приехав в степные районы республики и столкнувшись с иным пониманием времени у кочевников, часто теряются и испытывают дискомфорт. Сами местные жители также в приезжих видят весьма странных людей – торопливых, суетящихся.
В 2017 г. я услышала очень характерную историю из уст этномузыковеда В.Ю. Сузукей (которую я благодарю за любезное разрешение изложить ее в моем тексте, впервые опубликованном в 2018 г.: Ламажаа, 2018а). Немецкие журналисты приехали в Туву, чтобы сделать фильм об удивительном азиатском мире, о его шаманах. Дисциплинированные и пунктуальные планировщики своего путешествия вооружились картами, навигаторами, выстроили хронометраж поездки от столицы республики Кызыла до районного центра и отметили точный час, чтобы успеть выехать и прибыть на место, встретиться с нужными им людьми – героями своего проекта. И договорились с местным водителем об отправлении автобуса в 8 утра… Когда он появился в 11 часов, в ответ на гневные отповеди уже взвинченных ожиданием путешественников он лишь пожал плечами: «Мне жена пирожки в дорогу пекла». Удивился, зачем надо так торопиться. И обещал привезти их к месту вовремя. Однако надо сказать, во время поездки немцам пришлось самим несколько раз просить остановить машину, чтобы запечатлеть на фото- и видеоаппаратуру на перевалах природные красоты, от которых у них захватывало дух.
«Тувинское время» (тывауё) – идиома, распространившаяся в постсоветское время в Туве, выражающая неспешность тувинцев, их ориентацию не на показания циферблата, а на некие внешние факторы, которые побуждают действовать (природные явления, указания от кого-либо), а также невозмутимость в ситуации принятия решений.
Эта относительная неспешность и тувинцев, и монголов, и других народов кочевой культуры уже достаточно описана в научной литературе как одна из особенностей пространственно-временной картины мира. В целом подобное отношение ко времени у кочевников можно назвать степным временем, которое до сих пор удивляет приезжих в Туве, в Монголии, других регионах.
Например, монголовед, дипломат, историк, публицист М.И. Майский, в начале XX в. работавший в Монголии, писал, что известную пословицу «Время – деньги» в монгольской степи следует «вывернуть наизнанку»: «Время – не деньги». Ситуацию, которая привела его к такому выводу, он описывал так:
«Если вы уславливались с монголом о выходе каравана в пятницу, вы могли быть уверены, что
– А я думал, что ты в этот день не поедешь.
– Как не поеду, как у нас было условлено выступать именно в этот день?
– Да я посмотрел с утра – погода будто плохая, облака на небе… Я и подумал, что ты не поедешь… Куда торопиться? Дней в году много…» (Майский, 1959: 47).
Наблюдая за монголами, автор признавал, что это не пустые отговорки, а вполне искреннее убеждение. «Он (монгол. – Ч. Л.) просто органически не в силах был понять, как можно придавать значение выходу каравана в определенный день, потому что дней в году действительно много и все они для него совершенно равны» (Там же).
В одной из полевых записей во время поездки в Монголию в 1988 г. Н.Л. Жуковская упоминает о 9-дневном ожидании учеными поездки из Улан-Батора в поле. Сначала у них не было ни денег, ни машины, ни бензина, ни сопровождающего. Но даже при появлении транспортного средства и заправки выехать долгое время никак не удавалось: сначала один сопровождающий монгол не мог поехать (т. к. у него три дня назад родилась дочь), затем монголка, которая его заменила, не могла по разным причинам (то сложно собраться, то надо куда-то съездить, то просто несчастливый день)… (Жуковская, 2002: 52–53).
Монгольский ученый X. Цооху пишет, что для монголов любимым словом является маргаш — завтра. Оно эквивалентно словосочетанию «через 24 часа», но в действительности, к сожалению, может означать и несколько дней, даже недели. «В чем причина такого неудобного положения? – размышляет автор. – Монгол не может детально рассматривать суть задания или обязанности, он подходит к нему на основе душевной ориентации и допускает ошибку в распределении времени. Поэтому обещание “завтра” часто не выполняется вовремя» (Монгольский мир…, 2014:167).
После столкновения с такими примерами «природной распущенности», как называет это X. Цооху (Там же), после первого культурного шока и погружения в неспешный стиль жизни аборигенов люди западной цивилизации обычно начинают осознавать, что им проще оставить свои привычки, свою пунктуальность, чем пытаться добиться от местных жителей понимания и такой же заботы о быстро утекающих часах и минутах. Степное восприятие времени не связано с секундами, с минутами. Люди степи не распоряжаются временем, а приспосабливаются к нему, тем самым демонстрируя особое время культуры, особый темп жизненного уклада (Бортникова, 2017: 28).
Этот особый темп определяет и особенности экономической культуры, отражается на стратегии экономической деятельности целых регионов. Поэтому порассуждаем не просто о том, какое особое отношение у тувинцев ко времени, но о том, как оно отражается в их трудовой деятельности, как выражается в экономической культуре.
Здесь надо сказать, что проблема культурных оснований для формирования стратегий экономической деятельности является новой для тувиноведения, а также других прикладных научных отраслей, комплексно изучающих конкретные этнические культуры центральноазиатского региона. Прежде всего это было связано с тем, что регион входил в советское пространство, где эта тема не была востребована и исследования культуры, культурных факторов имели свои особенности, в зависимости от особенностей исторического развития науки и социальных условий.