Очерки времён и событий из истории российских евреев том 4

Кандель Феликс Соломонович

16 июня перед деятелями Коминтерна в Москве выступил ответственный докладчик‚ который повторил официальную позицию Кремля и заявил категорически: "Это слухи‚ распространяемые с провокационными намерениями. Никакой войны не будет".

Из воспоминаний современников-евреев: "Тревога потонула в успокоительных рассуждениях: уж сколько лет говорят о неизбежности войны‚ а ее пока нет‚ и так будет дальше‚ даст Бог. Сталин не допустит‚ а немцы – они тоже не дураки‚ они понимают‚ что Советский Союз – это тебе не Польша. Так что не надо верить враждебным измышлениям‚ провокациями нас не возьмешь. Только папа‚ мой умный папа‚ этих доводов не принял... Папа уверенно‚ но как-то спокойно сказал: "Будет война‚ увидите". А потом добавил: "Вы видели закат? Он

в крови". До начала войны оставалось пять дней..."

За несколько дней до немецкого вторжения командующий Прибалтийским военным округом ввел затемнение городов и военных объектов – его заставили отменить этот приказ. Сталин не разрешал привести войска приграничных округов в полную боевую готовность‚ чтобы Гитлер не использовал это как предлог для нападения. Командиры свидетельствовали впоследствии‚ что за день до начала войны чувствовалась большая нервозность‚ несогласованность действий, приказы сверху "отменялись‚ опять подтверждались и опять отменялись"; высшее командование успокаивало подчиненных – "если что-либо будет серьезное‚ мы получим своевременное предупреждение".

21 июня нарком Военно-морского флота на свой страх и риск объявил на флоте высшую боевую готовность; кроме него этого не сделал никто‚ и советские войска не были развернуты для боевых действий. Страх перед жестокими репрессиями привел к тому‚ что командиры не решались проявлять собственную инициативу‚ – проще и спокойнее было дожидаться распоряжений и выполнять любые указания верховного командования. Да и кто посмел бы усомниться в мудрости и непогрешимости "вождя всех народов"?..

За день до начала войны немецкие боевые самолеты приземлились на приграничных аэродромах. Вечером 21 июня из западных военных округов сообщали в Москву: немцы "закончили строительство мостов через Неман..." – "Проволочные заграждения вдоль границы сняты..." – "В лесу слышен шум моторов..." 22 июня‚ в половине первого ночи‚ в штабы приграничных округов отправили из Москвы шифрованное сообщение: "В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев... Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия‚ могущие вызвать крупные осложнения... Все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно..." Но было уже поздно.

Под утро германский посол в Москве объявил В. Молотову о начале войны: "Германия решила предупредить готовящееся нападение русских..."; нарком иностранных дел СССР сказал в ответ: "Мы этого не заслужили!.." (впоследствии Молотов утверждал: "Я такой глупости не мог сказать. Нелепо. Абсурд...")

Ранним утром 22 июня 1941 года в газетные киоски привезли очередной тираж газеты "Правда" с такими заголовками: "Травы перестаивают"‚ "Сахарной свекле образцовый уход"‚ "Все колхозы должны иметь свои навозохранилища". Психологически население страны не было готово к войне‚ тем более к войне на своей территории‚ затяжной‚ оборонительной‚ невероятно жестокой‚ – кто мог предположить тогда‚ что та война продлится четыре года‚ самая страшная из всех кровопролитий‚ которые пришлись на долю граждан Советского Союза и всего мира...

4

Из воспоминаний современников-евреев:

"Возвращаясь с работы в лагерь 22 июня 1941 года‚ с трудом пробираясь мимо конного парка в грязи и лошадином помете‚ мы услышали слова‚ от которых дрогнули и смешались ряды: "Война с Германией!.." Невыразимое возбуждение овладело всеми. Что будет теперь? Лопнул какой-то гигантский нарыв‚ теперь кровь и гной должны были брызнуть рекой... Прошло два дня. На вечерней проверке начальник лагпункта Абраменко обратился к собранным зэ-ка с речью. Он объявил о начавшейся войне и сразу перешел к угрозам: "Мы знаем‚ о чем вы шепчетесь между собой! Вы ждете‚ чтобы разорвали на куски Советский Союз! Но раньше мы ваши тела разорвем на куски! Мы прольем море крови‚ но не выпустим власти из рук..." В тот же день было арестовано несколько человек из бараков..."

"День

стоял яркий‚ солнечный. Окна были раскрыты. Как всегда в воскресенье‚ откуда-то доносилась музыка: "Утомленное солнце нежно с морем прощалось..." Мама пекла оладьи‚ а я торопила ее: мне предстоял культпоход в театр с классом. Вдруг в комнату вбежала Песя Яхнина. (Милая подружка‚ где томятся твои обугленные косточки?) "Сейчас по радио передали‚ что будет важное сообщение!" – "Опять кто-то умер"‚ – охнула мама. "Нет‚ объявили‚ что будет выступать Молотов". – "Молотов?!.." В этот день уже ничего другого не было: ни оладьев‚ ни театра‚ ни нежного прощания солнца с морем... Теперь была только война. Слезы. Боль..."

"Гастроли Московского еврейского театра проходили в здании харьковского Дома Красной армии... Сразу после выступления Молотова Михоэлс прервал дневной спектакль‚ вышел на авансцену и сообщил зрителям о начавшейся войне. Свою краткую и очень страстную речь Михоэлс закончил словами: "Уничтожить гада!.."

"Мы сидели у приемника‚ ждали‚ что выступит Сталин. Вместо него выступил Молотов‚ волновался. Меня удивили слова о вероломном нападении. Понятно‚ когда наивная девушка жалуется‚ что ее обманул любовник. Но что можно было ждать от фашистов?.. Мы долго сидели у приемника. Выступил Гитлер. Выступил Черчилль. А Москва передавала веселые‚ залихвастские песни‚ которые меньше всего соответствовали настроению людей. Не приготовили ни речей‚ ни статей: играли песни..."

"В тот день мы двигались в сторону румынской границы‚ уверенные в том‚ что подняты по учебной тревоге‚ и самолеты с крестами на крыльях приняли за условного противника. Только после обеда – уже на огневых позициях у границы – нам объявили о начале войны..."

"Сдали последний экзамен на аттестат зрелости‚ а назавтра была война‚ куда мы ушли вместе с отцами‚ братьями‚ сестрами. Нас было сорок два ученика. В живых осталось только трое. На фронт меня не хотели брать из-за роста (140 сантиметров) и хрупкости. Но я настояла... В один день стала совсем седой‚ когда у меня на глазах снаряд разорвал такую же‚ как я‚ восемнадцатилетнюю подругу..."

"Записался добровольцем и ушел на войну Сролик Русин‚ наш замечательный Сролик‚ умница‚ поэт‚ гордость семьи‚ любимец двора. Пришла попрощаться перед отправкой на фронт Дора Лаговир‚ дочь тети Розы. Белокурая‚ хрупкая‚ с голубыми прожилками на белой прозрачной коже... С котомками за плечами ушли Рома Беленький‚ братья Тумаринсоны..."

И. Сельвинский‚ поэт:

5

22 июня 1941 года в 7 часов утра министр пропаганды Й. Геббельс зачитал по радио обращение А. Гитлера: "Германский народ! В этот момент идет наступление‚ по своему масштабу сравнимое с величайшими‚ которые когда-либо видел мир. Сегодня я снова решил вручить судьбу‚ будущее Германии и нации нашим солдатам. Да поможет нам Бог в этой борьбе!"

22 июня в 7 часов 15 минут утра нарком обороны СССР издал приказ‚ первый пункт которого предписывал: "Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах‚ где они нарушили советскую границу. Впредь‚ до особого распоряжения‚ наземным войскам границу не переходить".

В 12 часов дня по советскому радио выступил В. Молотов и сообщил о нападении Германии: "Эта война навязана нам не германским народом‚ не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией‚ страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских правителей Германии‚ поработивших французов‚ чехов‚ поляков‚ сербов‚ Норвегию, Бельгию, Данию‚ Голландию, Грецию и другие народы..." Вновь‚ после двухлетнего перерыва‚ по советскому радио произнесли эти слова – "фашист"‚ "фашистский"; заключительная фраза Молотова: "Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами" – стала одним из основных лозунгов той войны‚ которую назвали Великой Отечественной войной советского народа.