Очерки времён и событий из истории российских евреев том 5
Шрифт:
Вот пришли завоеватели‚ боги‚ арийцы – высшая раса. Установили новый порядок в Европе. Выкинули из библиотек и сожгли книги неугодных писателей. Из свитков Торы понаделали бумажники‚ абажюры‚ барабаны с бубнами‚ стельки для обуви. В гетто свирепствовал тиф‚ не было еды‚ топлива‚ лекарств‚ мест для жилья‚ запрещали учиться и молиться‚ петь и слушать лекции, влюбляться и рожать детей. Всё делалось для того‚ чтобы унизить человека, подавить его гордость‚ самоуважение‚ а уж затем убить. Работала машина‚ бездушная‚ четкая‚ безостановочная‚ – кто мог ей противостоять? Но вот фотография: кучка детей у стены‚ учитель пения с мандолиной – худые‚ голодные‚ поющие... Это варшавское гетто. Но вот программа лекций подпольного университета: еврейская история‚ еврейская
Историк Иммануэль Рингельблюм и тридцать его помощников собирали документы по всей Польше с 1939 по 1943 год. Незадолго до гибели они уложили весь архив в три металлических контейнера и закопали их в земле. После войны под развалинами варшавских домов обнаружили два контейнера, а в них – исследования экономической жизни гетто, судьбы общин городов и деревень, дневники и документы, подпольные газеты, литературные работы, фольклор гетто, фотографии; там же находились результаты научного исследования врачей, изучавших состояние узников гетто в условиях постоянного недоедания. В контейнерах лежали записки, составленные перед отправкой в лагерь уничтожения, разъяснение будущим историкам, как разобраться в этом архиве. Некий юноша из гетто Варшавы написал в завещании: "Я хотел бы дожить до той минуты, когда сокровища, спрятанные нами, будут обнаружены, и мир узнает правду. Благословенны те, кого судьба уберегла от мук…"
В 1942 году писатель Януш Корчак‚ директор Дома сирот в Варшаве‚ построил своих воспитанников в колонну и повел по улицам – это было исключительное событие в жизни гетто‚ где карались смертью любые‚ самые безобидные, собрания. Они пришли на еврейское кладбище‚ и там дети поклялись на Торе‚ что будут хорошими евреями и честными людьми. А потом был праздник Песах‚ последний в жизни Корчака и детей. "Кого можно назвать сиротой?" – спросил он своих воспитанников за праздничным столом. "Всех нас"‚ – ответили они. "Кого можно назвать сиротой? – снова спросил Корчак и ответил на это: – Сирота – это человек‚ чья жизнь лишена подлинных ценностей. Всякий‚ кто чужестранец в любой стране. Он не может свободно ступать по земле‚ сказав себе: "Это моя земля"... Сирота – тот‚ кто не прилагает усилий‚ чтобы стать свободным".
Корчак записал в дневнике перед отправкой детей Дома сирот в Треблинку: "Тяжелое это дело – родиться и научиться жить. Теперь мне остается куда более легкая задача – умереть… Хотелось бы мне умереть, сознавая происходящее и не теряя самообладания. Еще не знаю, что я сказал бы детям в этот момент. А хотел бы сказать многое…" Из последних записей в дневнике Януша Корчака: "Я никому не желаю зла. Не умею. Не знаю, как это делается…"
Жил в гетто Лодзи Иегошуа Шпигель, записывал приметы той жизни – о голоде‚ холоде‚ эпидемиях. Сохранилось его стихотворение "Абраша идет к реке Неман" – плач матери‚ чей сын был застрелен‚ когда пытался бежать. Мендель Гроссман фотографировал в Лодзи узников гетто, несмотря на строжайшее запрещение, грозившее смертью; он сделал тысячи снимков и погиб – спрятанные фотографии были обнаружены после войны. Уличный певец на снимке – головой над толпой. Худой‚ заросший‚ пальцы рук длинные‚ нервные. Поле. Оборванные люди копаются в земле в поисках картофелины. Толпа у дверей. Спины с желтыми звездами. Девочка продирается через толпу с кастрюлей в руках‚ с полной кастрюлей супа. В глазах ее – счастье...
2
Гетто Вильнюса.
Существовало два года.
Писатели‚ художники‚ педагоги, ученые создавали различные проекты по образованию и культуре‚ собирали тайком архивы, спасали от уничтожения и прятали в бункере
Тише‚ сын мой‚ тише‚ милый‚
Здесь страна гробов.
Враг рассеял их повсюду
И рассеет вновь...
Все пути ведут в Понары‚
И возврата нет.
Наш отец ушел в Понары –
С ним погас наш свет...
В гетто не разрешали молиться. Категорически запрещали вступать в брак и рожать детей, так как германское командование выпустило приказ: "Всеми имеющимися в распоряжении средствами следует добиваться, чтобы возможно быстрее было прекращено размножение евреев…" Для исполнения этого указания вызвали в гестапо "двух членов юденрата и уведомили их: "С сегодняшнего дня больше не должны рождаться еврейские дети". Даже офицер был обескуражен; он добавил, что получил приказ из Берлина… Впечатление, произведенное этим, было неописуемо. Все цитировали строки из Книги Исхода, где говорилось о том, как фараон наложил запрет на рождение мальчиков. Фараон двадцатого века более жесток – не рожать вообще!.." Но несмотря на строжайшее запрещение, женщины рожали в подпольных условиях под наблюдением врачей; одному из новорожденных дали имя Малина ("мелуна" – " конура", "убежище").
В гетто Вильнюса существовали школы, детские сады, дом для сирот, две иешивы на двести учеников, музыкальная школа, детский и молодежный клубы, в которых устраивали вечера и спектакли. Школьники провели в гетто судебный процесс – с участием прокурора, защитника и судей – по обвинению царя Ирода "в двойственной политике", потому что он "ввел в стране римские обычаи, враждебные и чуждые еврейской духовности"; события из далеких времен перекликались с деятельностью членов юденрата, которые также находились в двойственном положении.
Авраам Суцкевер: "Учителя хотели сохранить детей неиспорченными и сделать из них уверенных людей, обладающих чувством собственного достоинства… Сначала в школе было 150 учащихся, большей частью сироты, дети, только что оторванные от родителей. С каждым днем количество детей в школе уменьшалось…. но занятия продолжались. За день до ликвидации осталось всего лишь семнадцать ребят. А учительница Мира Беренштейн продолжала с ними занятия‚ читала им книгу Шолом-Алейхема о мальчике Мотле‚ рассказывала чудесные истории о великом мире свободы..."
Их низводили на уровень примитивного существования, но узники гетто Вильнюса не поддавались. Издалека может показаться, что это были бессмысленные поступки обреченных на неминуемую гибель, однако люди желали оставаться людьми до последней своей минуты. Нелегально собирались "миньяны" для молитв. Работали Союзы писателей, художников и артистов, организовывали в гетто творческие встречи, доклады, выставки, музыкальные вечера и утренние концерты для детей. Союз учителей и Союз инженеров проводили заседания по обсуждению профессиональных проблем, врачи гетто устраивали научные конференции с показом больных; в молитвенном доме прочитали доклад на тему "Вино, вода и слезы".
Присуждали премии на литературных и музыкальных конкурсах. Выступал симфонический оркестр под управлением Вольфа Дурмашкина; музыканты пронесли в гетто свои инструменты, а когда обнаружили в опустевшей еврейской квартире пианино, они разобрали его и по частям перенесли на огороженную территорию. "Оркестр готовит вместе с хором Девятую симфонию Бетховена. Текст четвертой части симфонии – ода Шиллера "К радости"… Там говорится, что все люди – братья… Только жаль, что гитлеровцы этого не знают…"