Очерки времён и событий из истории российских евреев том 6

Кандель Феликс Соломонович

Затем арестованных перестали допрашивать. С них сняли наручники. Предложили написать объяснительные записки, в которых они отказались от прежних показаний и заявили, что подписывали протоколы после психологических и физических мер воздействия. 3 апреля поздно вечером врачам сообщили на Лубянке: "Следствие по вашему делу прекращено, вы полностью реабилитированы и сегодня будете освобождены". Рапопорт спросил генерала, как он "должен держать себя на свободе". Тот ответил: "Вы должны держать себя как человек, подвергшийся незаконному и необоснованному аресту".

Н.

Вовси-Михоэлс:

"Четвертого апреля 1953 года рано утром позвонила дочь Вовси. Когда она сказала: "Папа дома и просит, чтобы ты немедленно пришла", – я решила, что она просто сошла с ума…

Вовси лежал на диване в разгромленной, еще не прибранной квартире. Выглядел он страшно, жаловался на боль в ногах. Говорил мало… По квартире, растерянная и заплаканная, слонялась жена Вовси, Вера, вернувшаяся вместе с ним. Ее арестовали в день объявления о "деле врачей" в печати… Постепенно, шепотом и боязливо, она стала рассказывать…

В ночь на четвертое апреля их собрали всех вместе в большом кабинете на Лубянке, где они впервые увидели траурные ленты на портрете товарища Сталина. Высокий генеральский чин торжественно поздравил их с освобождением, извинился за "причиненные беспокойства" – буквально так он выразился! – и сообщил траурным голосом: "Должен вас огорчить. Наша страна понесла тяжелую утрату – умер товарищ Сталин".

На этом торжественая часть закончилась, им предложили сесть в машины и отправиться домой. Однако Вера заявила, что вернется только после того, как газеты напечатают опровержение сообщения ТАСС об "убийцах в белых халатах". Ее заверили, что "товарищи обо всем позаботились", и газеты уже оповещены".

М. Вовси возобновил врачебную деятельность, но затем у него обнаружили саркому, ампутировали ногу, и он сказал после операции: "Теперь я потерял только ногу, но остался человеком, а там я перестал быть человеком". Он умер в Боткинской больнице в 1960 году – было ему тогда 63 года. "Когда машина с гробом медленно двинулась по территории больницы… из всех корпусов высыпали больные и потребовали ее остановить. Те, кто был посильнее, понесли гроб, и процессия тронулась, подходя к каждому корпусу, где ждали больные, неспособные передвигаться сами. И так – до ворот больницы".

9

После смерти Сталина приняли решение – "организовать на подмосковной даче, где жил и работал вождь, музей И. В. Сталина"; назначили директора, выделили деньги, но музей так и не создали.

С. Аллилуева:

"Дом стоит закрытый, мрачный, мертвый. Иногда этот дом, его угрюмые, всегда казавшиеся пустыми комнаты снятся мне во сне, и я просыпаюсь, холодная от ужаса…

Это мрачный дом, мрачный памятник… Отец любил этот дом, он был в его вкусе, он был ему удобен. Быть может, его душа, не найдя нигде места, захотела бы укрыться под его крышей… Это было бы для нее истинным обиталищем…"

М. Джилас:

"Больше всего я задумывался и задумываюсь над вопросом, как такая мрачная, коварная и жестокая личность могла руководить одной из величайших и мощных держав – не год, не два, а тридцать лет!..

История не знает деспота,

столь жестокого и циничного, как Сталин… Он один из тех редких жутких догматиков, способных уничтожить девять десятых человеческого рода, чтобы "осчастливить" оставшихся…"

***

После похорон вождя прошли судебные процессы, на которых отправляли в лагеря за "враждебные высказывания". Житель молдавского села: "Когда Сталин заболел, у него выпали зубы, которые были похожи на зубы собаки". Рентгенотехник из Красноярска: "Пусть умирает… Радоваться будут миллионы людей". Кладовщица из Латвии: "Пусть сдыхает… Одним меньше будет". Ученица 7 класса во Львове: "Туда ему и дорога". Чернорабочий в Приморском крае: "Собаке собачья смерть".

***

После отмены указа о награждении Л. Тимашук возвратила орден Ленина и получила заверения, что правительство считает ее "честным советским врачом". Впоследствии ее наградили орденом Трудового Красного Знамени за многолетнюю работу, однако Тимашук прожила жизнь с пятном "доносчицы", а потому жаловалась в ЦК партии: "В народе существует мнение, что "дело о врачах" возникло вследствие того, что якобы я оклеветала честных врачей и профессоров… Прошу… внести ясность и справедливость в это беспрецедентное дело".

Профессор В. Виноградов написал в объяснительной записке за неделю до освобождения из тюрьмы: "Всё же необходимо признать, что у А. А. Жданова имелся инфаркт, и отрицание его мною, профессорами Василенко, Егоровым… было с нашей стороны ошибкой. При этом злого умысла в постановке диагноза и метода лечения у нас не было".

***

Из народного творчества:

Дорогой профессор Вовси,

За тебя я рад!

Оказалось, что ты вовсе

Не был виноват.

Понапрасну ты томился

В камере сырой –

Подрывать ты не стремился

Наш советский строй…

Из воспоминаний: "Вы знаете, как тяжело было пережить эту трагедию? Идешь по улице и чувствуешь – у тебя на спине тоже написано, что ты вредитель, что ты врач-еврей. Из-за них я чувствовала эту вину, потому что еврейка…"

***

Историк С. Боровой (разговор с секретарем Одесского обкома партии): "Да, врачи, – сказал он мне, – оказались невиновными. Но "Джойнт" ведь существует". Слово "Джойнт" он произнес с трепетом в голосе…"

После реабилитации врачей с "Джойнта" не сняли обвинение в "шпионской‚ террористической и иной подрывной деятельности". Многие годы отношение к этой организации оставалось отрицательным‚ и лишь в 1990-х годах "Джойнт" восстановил благотворительную деятельность во всех республиках бывшего Советского Союза‚ помогая старикам–евреям и инвалидам‚ развивая еврейскую общинную и культурную жизнь.