Очищение духом

Марычев Никита Михайлович

– Я так и подозревала, что это будет слабым местом их плана, – сказала девушка.

– И тогда они направились в Ближние Воды, – продолжил он. – Это такая деревня была в получасе ходьбы от Анрельта. Однако впускать их никто не хотел, ворота были закрыты, а жители сидели по домам. Смелых там не нашлось никого, так что Мирвесу даже не к кому было обратиться с вопросом насчёт лодок. И тогда, как я понимаю, сторонники Ночного Посольства, а их было человек шесть или восемь, стали подстрекать Мирвеса и других его воров (которые, конечно, не замедлили присоединиться к главарю и которые, кстати, тащили всё богатство Мирвеса – возможно, даже жалели, что денег так много, поскольку, когда ты тащишь тяжёлый мешок, который, к тому же, не твой, то тебе будет ведь всё равно, что там лежит) и, вероятно, имели

в этом успех. Ворота были снесены, и вся шайка Мирвеса вломилась в деревню, а Ночное Посольство осталось стоять у ворот вместе с частью Стражи. Разбойники стали врываться в дома; первоначально – чтобы выпросить или отобрать у кого-нибудь лодку, а потом настолько увлеклись грабежом и мародёрством, что про всё забыли. А зря. Мирвес, как ни крути, погиб всё-таки от предательства, а вина его в том, что он не подумал, кому он доверился. Когда всё это происходило, то вдруг оказалось, что ворота завалены с другой стороны и перебиты все те, кто остался снаружи, чтобы сторожить золото. Мирвес, как опытный уже в своём деле, тут же понял – не знаю, что конкретно он понял, но он понял, что дело плохо – и бросился к воротам, но те из Стражей, которые недавно его защищали, вдруг напали на него с оружием, и он был принуждён отступить. Бандиты, конечно, кинулись ему на помощь, но только было уже слишком поздно.

– Что, неужели они убили Мирвеса? – спросила Ривелсея, которая, в принципе, давно уже ожидала такого исхода и не настолько симпатизировала этому человеку, чтобы его пожалеть.

– Ну нет, Мирвес всегда любил сражаться в задних рядах, он-то уцелел. Пока шла эта драка, никто не обращал внимания на тех нескольких человек, которых Ночное Посольство отправило за ворота, прежде чем закрыть их, поставив перед ними цель поджечь деревню и снабдив всем необходимым для этого – факелами и горючей смолой.

– И что, они подожгли? – спросила Ривелсея в изумлении.

Её собеседник молча кивнул,

– И даже не догадались, что они сами погибнут в огне?

– Они сделали то, что приказали люди Ночного Посольства, и я не знаю, догадались они о чём-нибудь или нет. Факт тот, что спустя пять минут деревня уже полыхала, а спустя час всё уже сгорело дотла – и здания, и Мирвес, и воры, и сами поджигатели.

– И жители деревни? – спросила Ривелсея.

– Да, – последовал ответ. – Все, кроме тех извергов, которые стояли за воротами и наблюдали. Впрочем, есть версия, что они после добили тех, кому чудом удалось спастись, а потом собрали все деньги и просто исчезли. Похоже, им удалось переправиться через Келирон. Именно после этого Посольство стало процветать, оно использовало все эти деньги на свои нужды и смогло многого добиться.

Нависло недолгое молчание, прерванное Ривелсеей.

– Ладно, – сказала она. – Действительно, я чувствую, что вашей организации приходится нелегко, и постараюсь вам помочь. Я теперь понимаю так, что Ночное Посольство – и вправду опасная вещь, и в нём, как мне кажется, может таиться ещё большее зло. И если я могу быть чем-то полезна, хотя, конечно, могу я не так-то много…

– Ну-ну, – улыбнулся Ренталь. – Не преуменьшай своих достоинств, Ривелсея. Мы, возможно, тоже, в свою очередь, поможем тебе, хотя ты достаточно таинственна и не посвящаешь нас в свои тайны.

– Какие тайны? – спросила Ривелсея с такой же улыбкой. – Порой кажется, что вы знаете про меня больше, чем я сама.

– Ну нет, вряд ли больше, – сказал человек в балахоне, – а по правде говоря, и вообще чуть-чуть. Но мы, несомненно, познакомимся поближе, если ты будешь в нашей организации.

– Я уже в ней, – сказала Ривелсея, подчёркивая ещё раз своё согласие.

– Пока нет, – сказала человек в балахоне, и сказал уже без улыбки. – В нашем положении и при теперешней ситуации мы никому не верим на слово и опасаемся всегда шпионов, а потому, – проговорил он твёрдо, – верность квайзам, как мы называем себя, нужно выказать как подобает.

– А как именно? – спросила она, на лицо которой тут же вернулось строгое выражение. Возможно, она уже задумывалась, стоит ли её вообще это делать. – Выполнить какое-то поручение я согласна. Но только прошу, не наваливайте на бедную девушку слишком много и непосильного.

– Надо тебе сказать, – ответил человек

в балахоне, – что мы – да ты ведь и сама понимаешь почему – мы очень мало кому верим вот так сразу. Старый наш закон дозволяет вообще принимать лишь тех, кто доказал свою преданность делом и пролил силу наших врагов. Лишь их, по нашему обычаю, можно считать верными. Однако это соблюдается, конечно, не всегда. Тебе мы, разумеется, тоже сделаем исключение, хотя доверие, конечно, всё равно придётся заслужить. Ведь дело тут не только во мне, нет – пойми, тебе должны верить все мы, если ты хочешь стать нашим другом. Да, Ривелсея, ты можешь от этого отказаться, но пойми: только мы можем тебе помочь. Конечно, если – а я в этом уверен – ты расскажешь нам, что ты всё-таки хочешь. Конечно, мы понимаем, что настоящее испытание тебе не по силам, мы дадим тебе проще…

– Мы увидим, что мне по силам, а что нет.

Ривелсея встала при этих словах, и лицо её вспыхнуло.

– Подожди, – вскочил Валест. – Ты же выслушала нас ещё не до конца…

– Я вернусь, – сказала она веско. – А пока прощайте, и успехов вам в вашем нелёгком деле!

Валесту оставалось лишь запереть за гостьей дверь, поскольку её фигура лишь на миг мелькнула в темноте – и тут же пропала.

Глава 21

Ночь на Анрельт наплывает долго и плавно, но потом словно срывается откуда-то и мгновенно накрывает темнотой. Все предметы и здания тут же пропадают из виду. Огонь загорается только в домах – там жгут свечи, на сторожевых башенках по всему городу, где стоят на посту дозорные и горят костры, а ещё – на Золотой площади, где по ночам сияют два золотых цветка, лепестки которых состоят из пылающего газа, поступающего по сложным устройствам из-под земли. Это, конечно же, дорого обходилось Анрельту, но Градоправитель не жалел денег на показную пышность города – это сильно поднимало его вес, а также улучшало торговлю. В общем же ночью Анрельт лежал во мраке. Для одних это создавало помехи, другим же было на руку. Преступникам, конечно, в первую очередь. А может быть, и не только им.

Работа охранника в целом имеет много достоинств, но есть и минусы. Это риск, про который легко забыть, если долгое время ничего не происходит. Но он всегда есть и остаётся. Однако человек, который охранял дверь дома на улице Славы, никогда об этом не забывал и был очень осторожен. Охранял он не склад с фруктами, и потому, поскольку основная опасность исходила не от мелких воров, а действительно хитрых и сильных врагов, нужно было быть очень бдительным. Однако даже это не всегда может спасти, и именно в одну из ночей он в этом убедился, когда сзади вдруг раздался шорох, и раньше, чем успел обернуться, он оказался на земле. Лежать на земле, когда она набивается в рот и к тому же холодна от ночи, всегда неприятно, но особенно – когда тебя к ней прижимают и ты не знаешь кто. Она поглотила и резкий вскрик неожиданности и боли, а в следующую секунду охранник получил сильный удар по затылку и крепкую зуботычину. Тогда же из темноты первый раз раздался голос, тихий, совсем не грубый, но достаточно решительный.

– Тише.

Спорить не хотелось, кричать – тем более. Поэтому он спросил:

– Ты кто?

– Это не так уж важно, – ответили сверху. – Ты хочешь жить?

Раздался тихий звон, металла об металл. Пугающий звон, и он тут же ответил:

– Да, хочу. Что тебе надо?

– Тогда слушай. Во-первых, тихо. Во-вторых, мне надо, чтобы ты открыл дверь в этот дом. Без шума. Затем ты можешь сбежать из Анрельта. Если не найдут – будешь жить дальше.

– Найдут, – прохрипел он.

– Постарайся, чтобы не нашли. Ты должен быть в этом заинтересован. Или ты хочешь… чтобы это случилось с тобой прямо сейчас?

– Нет, – сказал он. – Но ключа у меня нет. Мне не доверяют, дверь запирается изнутри. Я должен только поднять тревогу, если что-то случится.

Ещё один удар в подбородок, а по шее скользнуло что-то холодно-металлическое.

– Никакой тревоги, – мягко сказала тьма. – Ты тихо постучишь и попросишь открыть. Скажешь, что ты болен и замёрз, и попросишь, чтобы тебя пустили погреться. Если скажешь что-то другое, то не увидишь, кто откроет дверь.

– А что потом? – спросил охранник хриплым от боли голосом.