Очищение огнем
Шрифт:
– Побыстрее, пожалуйста… прыгайте на лоток… поспешите.
В хвосте самолета было совсем черно от дыма, с каждой минутой угрожавшего окончательно затопить самолет.
Кей уже встала, но, заметив, что пожилая женщина все еще оставалась в кресле и даже не смогла разогнуться, вернулась, отстегнула ремень и, просунув руки под мышки соседки, подняла ее. Та была без сознания и свинцовым грузом обвисла на девушке. Но, по крайней мере, хоть оказалась невысокой и худенькой. Вытащив женщину в проход, Кей оглянулась и впервые заметила желтые языки пламени, лизавшие задние кресла. Некоторые пассажиры, сидевшие в хвосте, в панике бросились вперед, протискиваясь
– Возьмите ее… пожалуйста… – сказала она неясной мужской фигуре, маячившей рядом, и, задыхаясь, плюхнулась на ближайшее сиденье, закрыв горевшие глаза, почти с нетерпением желая только, чтобы эта боль кончилась, ожидая, пока дыхание не прекратится окончательно.
– Держитесь, – сказал мужчина. Кей почувствовала, как сильные мускулистые руки обхватили ее за талию, осторожно подняли. Девушка пыталась снова открыть глаза, но не могла из-за невыносимой реки и уже почти в обмороке ощутила резкий удар холодного воздуха по легким. – Она тут же соскользнула вниз по аварийному лотку-трапу, как ей показалось, сидя у кого-то на коленях, – те же надежные руки по-прежнему не выпускали ее. Потом Кей подняли и понесли. Вокруг раздавались крики, вой сирен. Она снова вынудила себя расцепить веки. Перед глазами плавало чье-то размытое лицо. Кто это? Но тут ее положили на что-то мягкое и прохладное. Она пыталась вглядеться, сосредоточиться, но зрение отказывалось подчиняться… хотя… Кей почему-то казалось, что это лицо она видит не впервые.
– Лучше давайте я возьму ее, мистер, – произнес кто-то.
Потом над ней наклонились другие, одетые в белое люди.
– Назовите свое имя, – быстро сказал другой голос, мужской.
Он к ней обращается? Все равно, неважно… Она не может говорить. К лицу Кей прижали кислородную маску, и девушка глубоко вдохнула, снова почувствовав резкую боль в горле и легких, пока санитары быстро увозили каталку к машине «скорой помощи».
– Нельзя ли мне одеться и уйти? – окликнула Кей сестру, бегущую мимо ее бокса с лотком марлевых салфеток.
– Я уже хорошо себя чувствую.
Жизнерадостная негритяночка, деловито сновавшая по коридору, на секунду остановилась.
– Милочка, сожалею, но вас имеет право выписать только доктор. Иначе на нас могут подать в суд, понимаете? А теперь отдыхайте, он скоро придет. Лучше не снимайте сорочку, он может еще раз захотеть осмотреть вас.
Сестра задернула занавески и хлопотливо умчалась куда-то.
Кей уже провела больше часа в больнице аэропорта и подверглась поспешному осмотру двух докторов – штатного врача аэропорта и пульмонолога, который сам летел этим рейсом и поэтому был полон сочувствия к друзьям по несчастью. Оба не нашли у Кей никаких серьезных повреждений, за исключением раздражения глаз и дыхательных путей, вызванного дымом.
Кей снова легла на смотровой стол. Конечно, она, возможно, спокойно могла скрыться, воспользовавшись суматохой и никто бы не заметил, но, несмотря на нетерпеливое желание поскорее уйти, у нее просто не было сил и энергии, чтобы пытаться сбежать прямо сейчас и, скорее всего, ввязаться в
– Вот вы где!
Кей приподнялась на локтях, чтобы взглянуть на мужчину, отодвинувшего занавески. Когда он шагнул в бокс, девушка сообразила, что именно это ее спаситель. Очень привлекательный, лет тридцати пяти – высокий, загорелый, чуть грубоватое обветренное лицо – словно много времени проводил на воздухе.
– Какое счастье, что с вами ничего не случилось, – продолжал он. – Тут такой бедлам творится, меня никак не пропускали к вам, и я очень беспокоился. Наконец пришлось просто пробраться тайком.
Он как-то странно-вопросительно улыбнулся.
– Совсем не помните меня?
– По-моему, вы вытащили меня из самолета.
– Верно. Но мы встречаемся не впервые. Старые знакомые.
Кей всматривалась в мужчину; он снова поддразнивающе улыбнулся, словно призывал напрячься и вспомнить. Мужчина был одет в твидовый блейзер, серые слаксы и голубую, распахнутую у ворота, рубашку. Кей внимательно изучила его костюм, надеясь отыскать ключ к разгадке, но в конце концов сдалась и покачала головой.
– Мне следовало бы оскорбиться, – хмыкнув, объявил он шутливо. – Я помню вас, Кей, так хорошо, словно это было вчера. Наверное, правду говорят о военных, что женщины смотрят только на мундир.
Мундир…
– Господи! Вы?! Пирл-Харбор! Офицер…
Она не могла вспомнить его имя, но все остальное вернулось к ней: как он был добр, как помог обнаружить имя отца и сумел отправить ее бесплатно в Чикаго.
Лицо мужчины расплылось в широкой улыбке.
– Джим Болтон, – сказал он, протягивая руку. Кей взяла ее обеими ладонями.
– Джим – да! Как я могла забыть?
Несколько долгих минут они молча смотрели друг на друга. Смущение все больше завладевало Кей – ее нагота была скрыта лишь бумажной сорочкой, надетой для медицинского осмотра.
Чувствуя ее неловкость, Джим сказал:
– Простите, что так ворвался, но хотел перед уходом убедиться, что с вами все в порядке.
– Думаю, ничего серьезного. Я хотела поскорее уйти, но, кажется, и сюда проникли бюрократы.
– Сейчас посмотрю, что можно сделать.
Она уже хотела попросить Джима не беспокоиться – не стоит требовать особого внимания, когда так много пассажиров нуждается в медицинской помощи, но он уже исчез и через несколько секунд вернулся с маленькой доской-пюпитром.
– Я могу забрать вас прямо сейчас, хотя не стоило бы этого делать, если вы еще не совсем оправились.
– Нет, честное слово, все хорошо, только горло немного болит.
Джим постучал по дощечке.
– Бланк выписки. Вы должны подписать это, и я беру вас на поруки.
Кей взглянула на бланк, потом вопросительно посмотрела на Болтона.
– Это не пожизненный контракт, – сухо объяснил он. – Конечно, если хотите подождать…
– Нет уж, сэр, желаю как можно скорее выбраться отсюда.
Джим протянул Кей ручку с золотым пером, и она быстро расписалась.
Пока Джим улаживал дела с доктором, Кей быстро надела кремовый льняной костюм. Юбка была порвана в нескольких местах и измазана сажей. Поглядев в зеркало, она увидела безнадежно спутанные волосы и перепачканное лицо. Только пытаясь смыть грязь, Кей поняла, что красные пятна – это ожоги. Знай девушка, как ужасно выглядит, ни за что не согласилась бы уйти с Джимом. Впервые в жизни в Кей проснулось тщеславие – ей почему-то не хотелось предстать в подобном виде, особенно перед ним, человеком, помнившим ее после девяти лет разлуки.