Очищение смертью
Шрифт:
К тому времени, как кот снова улегся у нее в ногах, а сама Ева свернулась калачиком, прижавшись к Рорку, она уже спала.
Во сне она взошла на сцену крытого спорткомплекса Мэдисон-сквер-гарден. Алтарь был залит ярким светом. За алтарем стояли оба: Лино в своем облачении и Дженкинс в белом костюме.
Черное и белое в лучах прожекторов.
– Все мы здесь грешники, – объявил Дженкинс, ослепительно улыбаясь ей. – Надо только заплатить за билет. Остались одни стоячие места. Плати и попадешь в компанию грешников.
– Грехи –
– Ты рано начала. – Лино взял серебряную чашу, отсалютовал Еве и выпил. – И почему кровь Христова должна появляться из дешевого вина? Хочешь глотнуть? – обратился он к Дженкинсу.
– У меня свое есть. – Дженкинс поднял свою бутылку с водой. – Каждому свой яд. Братья и сестры! – Он возвысил голос и раскинул руки. – Давайте помолимся за эту грешницу, чтобы она нашла свою дорогу к свету, чтобы она покаялась в своих грехах!
– Я здесь не из-за своих грехов.
– Грехи тянут нас вниз своей тяжестью, не дают дотянуться до света Божьего!
– Хочешь, отпущу тебе грехи? – предложил Лино. – Я отпускаю грехи ежедневно, по субботам дважды в день. Ты не сможешь купить билет на небо, пока не заплатишь за спасение.
– Вы оба не те, за кого себя выдаете, – сказала Ева.
– Все мы тут такие, – заметил Дженкинс. – Давайте посмотрим запись.
Экран у них за спиной вспыхнул. Замигал тусклый красный свет. Через маленькое окошко красный свет мигающей рекламы – СЕКС! ЖИВОЙ СЕКС! – проникал в комнату, где Ева, вновь ставшая ребенком, дрожа от холода, пыталась маленьким ножиком счистить плесень с кусочка сыра.
Во сне ее сердце застучало молотом. Горло перехватила судорога.
Сейчас он придет.
– Я это уже видела. – Ева заставила себя смотреть на экран, не отводя глаз, не отворачиваясь, не убегая от того, что ей предстояло. Сейчас он придет.
– Я знаю, что он сделал. Я знаю, что я сделала. Это не имеет отношения к происходящему.
– Не суди, – посоветовал Лино, закатывая широкий рукав своего стихаря. Татуировка у него на предплечье начала кровоточить. – И не судима будешь.
На экране ее отец – пьяный, но недостаточно пьяный – ударил ее. А потом навалился на нее. Он сломал ей руку, пока насиловал ее. На экране она кричала, а стоя на сцене, все переживала заново. Боль, шок, страх. И наконец она почувствовала, как ее рука нащупывает рукоятку ножа.
Она убила его, воткнула в него нож, она втыкала в него нож снова и снова, чувствуя, как кровь заливает ей руки, брызжет в лицо, а сломанная рука болит, болит так, что умереть можно. Она стояла на сцене и наблюдала. У нее все переворачивалось в животе, но она смотрела, не отводя глаз, как девочка, которой она когда-то была, забивается в угол, словно дикое животное.
– Исповедуйся! – приказал ей Лино.
– Покайся в своих грехах, – вторил ему Дженкинс.
Они
– Ад ждет тебя, малышка. Пора тебе вернуться к папочке.
Ни секунды не колеблясь, Ева вытащила свое оружие и убила его еще раз.
– Проснись, Ева, проснись. Хватит, успокойся. Вернись ко мне.
Она ощутила тепло, обнимающие ее сильные руки, его сердце, сильно бьющееся рядом с ее собственным.
– Ладно, ладно. – Здесь она могла дышать, здесь она могла успокоиться. – Все уже кончилось.
– Ты похолодела. Ты всегда так холодеешь, когда тебе снится кошмар.
Рорк целовал ее виски, ее щеки, растирал озябшую кожу на плечах, на спине.
– Ее там не было.
– Кого?
– Моей матери. Я думала, если мне что-то из этого приснится, то она там будет. Из-за Соласа, из-за его жены. Но все вышло не так, ее там не было. Я в порядке.
– Дай я принесу тебе воды.
– Нет. – Ева крепче прижалась к нему, обвила руками его шею. – Побудь со мной.
– Тогда расскажи мне, что это было. Что ты видела?
Он тоже обнял ее, и она почувствовала, как холод покидает ее, она согревается, сердце бьется ровнее.
– Я опять его убила. Я не ощущала всего того страха, ярости, тоски. Я не ощутила радости. Просто я должна была это сделать. Я стояла там и смотрела, как все это происходит на экране, я даже чувствовала, как это происходит. Как будто я была в обоих местах одновременно. Но…
– Но?
– Мне было не так больно, как тогда, и не было так страшно. Я смотрела и думала: «Все кончено. Все будет хорошо. Сколько бы это ни тянулось, потом все будет хорошо, потому что я сделаю то, что нужно сделать. И сколько бы раз мне ни пришлось это делать, все равно он будет мертв. А со мной все будет в порядке».
– Включить свет, – скомандовал Рорк, – на пятнадцать процентов. – Ему надо было видеть, видеть ее достаточно ясно, чтобы понять, может ли он быть за нее спокоен. Убедившись, что это так, он обхватил ее лицо ладонями и поцеловал в лоб. – Ты сможешь опять заснуть?
– Не знаю. А который час?
– Уже около шести.
Ева покачала головой.
– Все равно скоро вставать, так лучше уж пораньше. Я встану, мне работать надо.
– Хорошо. А я принесу тебе энергетический коктейль.
Ева поморщилась.
– Так я и знала, что ты это скажешь.
– И поскольку ты любовь всей моей жизни, я тоже выпью с тобой за компанию.
10
Ева предпочла бы кофе, но послушно осушила стакан с энергетическим коктейлем. Он оказался не таким тошнотворным, как она ожидала.