Очищение тьмой (сборник)

Безымянный Владимир Михайлович

– Консультирует значит?

– Скорее помогает тратить гонорары. Играет, и весьма неудачно. Как завертится какая "мельница" – Грызин там. Для шулеров легкая добыча долги платит, как и положено блатному. "Авторитет"!

– Вот как? – Строкач кивнул утвердительно. – Что-то я мельком слышал об этом Грызине.

– Родом из Грозного, отбывал наказание в Ростовской области. Приехал сюда пять лет назад. С Востриковой познакомился по переписке еще в колонии.

– Профессиональный интерес перерос в личный?

– Вот тогда Вострикова и начала пописывать. Зарабатывает она этим делом прилично, так что в состоянии прикрыть Грызина.

Мы с его делом ознакомились сразу, как только он появился. Восемь лет. Вы помните, тогда, понятно, рэкет не существовал, все это считалось бандитизмом. Так вот, к Грызину заявились гости – три молодых боксера, и хотя они имели заказ от обыгравшего Грызина картежника, но попытались получить долг вопреки договору – до срока. Держались они нагло, с полной уверенностью в своем превосходстве. Грызин же только спросил у главаря: "Где у тебя сердце?" боксер хлопнул себя по груди: "Вот!" – и тут же получил удар стилетом. Ну, а в "авторитеты" он поднялся уже в колонии. Наши урки о прошлом Грызина знают, и есть подозрение, что за что-то ему платят.

– За что?

– Так ясно же, рэкет чистейшей воды. Но заявлений не поступает. А без этого проводить оперативно-розыскные мероприятия мы не в состоянии. Но зачем бандиту Грызину понадобился Скляров? В квартире у того – ничего особенного, кооператив, где он работал, хоть и общепитовский, но прибылями там и не пахло. Так сказать, теория – рецепты блюд, буклеты, ресторанные меню и тому подобное. Однако Скляров своей работой был доволен. Собирал старинные домашние рецепты, публиковал в местной прессе "Советы молодым хозяйкам", ну и так далее. Второе его увлечение – катакомбы. Материал копил он долго, по капле, и, кажется, собрал достоверную информацию. Нам известно из бесед с сотрудниками "Питания", что на эту свою брошюру он очень надеялся, рассчитывал на крупный гонорар…

– Ну, тысяч пять ему бы начислили в издательстве, – заметил Строкач, уже успевший выяснить и эту сторону вопроса.

– Для Склярова и пять тысяч – сумма. В кооперативе он был единственный мужчина, и почему-то очень болезненно относился к тому, что стеснен материально. Хотя был интеллигентным, по-своему незаурядным человеком.

– Это вытекает из рукописи? – небрежно полюбопытствовал Строкач.

– А рукопись, между прочим, так и не нашлась.

Редактор Вострикова оказалась весьма милой женщиной слегка за тридцать. В казенном кабинетишке на девяти квадратных метрах Людмила Тихоновна ютилась вместе с коллегой, пожилой дамой в допотопном перманенте и круглых очках в железной оправе. После того, как Строкач обнаружил, что о "Катакомбах и подземельях" вторая редакторша не имеет ни малейшего представления, она потеряла для него всякий интерес. Хотя в деликатности ей нельзя было отказать – она с полунамека поняла, что майору необходимо побеседовать с Востриковой с глазу на глаз, и покинула кабинет.

Вострикова сразу расслабилась. Строкач знал этот тип людей, которых стесняет присутствие посторонних даже при самом невинном разговоре. Разумеется, она помнила и рукопись, и злополучного автора.

– Он забрал рукопись чуть больше недели назад. Книга? В сущности, ничего особенного. Архивная работа, конечно, проделана большая, есть там и такое, чего и в архивах не отыскать, я специально интересовалась.

Следующий вопрос, живо его интересующий, Строкач постарался облечь в шутливую форму:

– И что же вас так поразило в рукописи, если вы решили потратить драгоценное

время на архивные разыскания? Удовольствие, должно быть, ниже среднего.

– Это уж кому как. На меня сам воздух старых хранилищ, благоговейная тишина и дыхание прошлого действуют как допинг. Однако, поверите ли, но документов, которые использовал Скляров, я просто не нашла. А он ссылался на Центральный областной архив.

– Может, запамятовал? Возраст как-никак.

– Это дело серьезное. Во-первых, сведения могут оказаться ложными, а во-вторых, могут быть разглашены секретные данные. Издательство отвечает за содержание публикаций. Вы говорите, КГБ реорганизован и ему не до этого? Смею вас уверить, это не так. Контроль за средствами массовой информации и книгоизданием они из своих рук никогда не выпустят. И если сведения, содержащиеся в "Катакомбах и подземельях" не подлежат разглашению, то туго придется вовсе не Склярову, которого и знать-то никто не знает, а прежде всего мне. Проще говоря – я получу коленом под зад.

Строкач невольно покосился на округлое бедро Востриковой. Женщина перехватила взгляд и с жаром продолжила:

– Да-да, именно так. Катакомбы лежат под всем городом, находятся под территориями стратегически важных объектов. И хотя я не очень представляю, кто бы на них покусился, кроме наших борцов за охрану окружающей среды, тем не менее спецслужба начеку.

– Но при чем тут катакомбы? – прямой связи Строкач уже не улавливал.

– Наилучший вариант – когда любая серьезная публикация одобрена комитетом. Обстановка острая, умы в состоянии брожения. Так сказать взошли семена свободы на благодатной почве.

– Это как же вы пришли к такому выводу? – наивно поинтересовался майор.

– Да уж подсказал кое-кто, когда у нас вышла одна брошюрка, которую действительно не вредно было бы пропустить через цензуру. При зрелом размышлении начинаешь понимать, что и цензура не всегда вредна. В общем, я не слишком огорчилась, узнав, что Скляров забрал свою рукопись Мы было уже пробили ее публикацию.

Во время повисшей паузы Строкач оценил веское "мы", в котором Вострикова совместила себя с персоной главного редактора, и продолжал внимательно вслушиваться.

– Так и закончились мои скитания по архивам. Любопытно, какой издатель мог предложить ему что-либо более выгодное? Кооперативное издательство? Но тех больше занимает всякая галиматья, пользующаяся спросом, и вопросы тиражей.

– Ну, – резонно возразил Строкач, – сегодня эта проблема – не только для кооперативных издательств.

– Действительно, приходится покрутиться. Поэтому я и удивилась откуда бы у нас такая заинтересованность в издании книги, мягко говоря, не коммерческой. За пределами нашего города все эти катакомбы никому не нужны, а получить сносную прибыль можно только тогда, когда тираж не меньше ста тысяч.

В сущности, Строкачу пора было заканчивать беседу. Все, что его интересовало, он уже выяснил. Однако Вострикова сама подбросила ему материал.

– Ну, а что касается содержания книжки… Да вы у самого Склярова поинтересуйтесь Он, конечно, не без причуд, но кто без них в таком возрасте. Если дело серьезное, темнить не станет. Вы же прокуратура, а он к таким учреждениям питает бо-ольшое почтение.

– Скляров, к сожалению, уже ничего никому не скажет.

– Как? Он что – умер? – по тому, как прозвучал вопрос, чувствовалось, что для Людмилы Тихоновны ответ разумеется сам собой.