Очищение. Том.2. Душа
Шрифт:
Это был странный спор, поскольку я уже показал в предыдущей главе, что сам Феофан считал, что у души есть тонкая вещественная оболочка. Однако о споре особо. А пока я бы хотел рассказать о работе, которую епископ Игнатий писал перед самой своей смертью, а значит, подвел ею итог своей земной жизни. Эта работа называлась «Слово о человеке» и впервые издана лишь несколько лет назад. Все годы советской власти она хранилась в архиве Павла Флоренского, к которому, очевидно, попала, когда он работал в издательстве «Путь».
Брянчанинова не зря хвалили за писательский
«Из монастырского уединения смотрю на видимое нами великолепное и обширное мироздание — поражаюсь недоумением и удивлением. Повсюду вижу непостижимое! Повсюду вижу проявления Ума, столько превышающего мой ум, что я, созерцая бесчисленные произведения Его в необъятной картине мира, вместе не могу понять окончательно ни одного произведения Его, ни одного действия Его. Мне дана возможность созерцать только ту часть творения, которая доступна моим чувствам…» (Игнатий Брянчанинов. Слово о человеке, с. 423).
Мы можем судить о высшем и лежащем за веществом лишь по его проявлениям в этом мире, в веществе, которое доступно нашему восприятию. Но как только возникает вопрос о восприятии, возникает и вопрос о том, кто воспринимает. Так рождается самопознание. И это тем более значимо, что к нему приходит отшельник в конце своей жизни.
«Среди предметов необъятного мироздания вижу и себя — человека. Кто я? Откуда и для чего являюсь на Земле? Какая вообще цель моего существования? Какая причина и цель моей земной жизни, этого странствования, краткого в сравнении с вечностью, продолжительного и утомительного в отношении к самому себе? Являюсь в бытие бессознательно, без всякого со стороны моей согласия; увожусь из этой жизни против моей воли, в час неопределенный, непредугаданный» (Там же, с. 424).
Человек — тайна для самого себя!
«Неужели эта тайна запечатлена окончательно и нет никакого средства раскрыть ее? Да! Запечатлел ее для человека грех, запечатлело ее для него падение его. Человек лишен истинного самовоззрения и самопознания. Доколе я пребываю в падении моем, дотоле тайна — человек — пребывает для меня неразъяснимою: извращенный, пораженный слепотою и ложью разум мой недостаточен для раскрытия ее.
Не понимаю души моей, не понимаю тела моего; понятия, которые думаю иметь о них, оказываются, при рассмотрении неповерхностном и нелегкомысленном, очень недостаточными, по большей части ошибочными» (Там же).
Если человек лишен возможности познавать себя сам, то где искать ответы? У Бога, он один обладает действительными знаниями. Поэтому познание себя для Игнатия — это рассуждение о человеке, как он видится в свете Откровения, в котором разбросаны искры божественного, а значит, истинного знания о человеке.
Как я уже сказал, эта его попытка вывести из Библии учение о человеческой душе вызвала споры, значит, все очень неоднозначно либо в прочтении, либо в самих источниках, раз они позволяют себя понять противоположным образом. Но Игнатий к этому времени уже вошел в самую большую силу своей
«Что такое— человек?
На этот вопрос отвечает человекам апостол: Ибо вы храм Бога Живого, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом. Священное Писание называет всякого вообще человека домом, обителью, сосудом.
Тот человек, который не захочет быть домом Божиим, сосудом Божественной благодати, соделывается домом и сосудом греха и сатаны» (Там же, с. 425–426).
Причем храмом этим или сосудом оказываются как бы на равных и душа и тело.
«Не только души, но и телеса ваши храм живущего в вас Святого Духа суть. Его же имеете от Бога, получив в себя при таинстве Крещения…
Основываясь на этих свидетельствах Святого Духа, определяем человека так: "Человек есть Богозданный храм Божества по душе и телу"» (Там же, с. 428).
Для меня это утверждение важно тем, что оно показывает душу подобной телу в каком-то смысле. И эта душа отнюдь не математическая точка самоосознавания или простая вещь. В ней, что очевидно, есть определенное устройство, позволяющее принимать в себя то ли Бога, то ли его Дух, что скорее. Хотя…
Соответственно, все это должно было быть заложено в человека изначально еще при сотворении. Человек сотворен по образу и подобию Божию. Что это значит? Бог — это дедушка с бородой, или мы подобны ему не телесно? Игнатий отвечает:
«Под словом образ должно разуметь, что самое существо человека есть снимок (портрет) с Существа Божия» (Там же, с. 436).
Наше существо есть портрет Существа… Как это понять? Наша сущность, нечто, что скрыто, что лишь проявляется сквозь внешнее, соответствует сущности Бога? Что есть сущность? Как ее понять и познать? Мы никуда не продвинулись от вопроса: кто я?
Игнатий идет дальше и начинает разбирать описание творения. Здесь стоит обратить внимание на значение для него «слова». Впоследствии он будет говорить о нем как о «силе словества», очевидно, подразумевая, что в нем-то и скрывается самое существенное в человеке.
«Творец мира для сотворения земли, неба, громадных светил, бесчисленных растений и животных употребил единое свое Слово; Творец человека представляется сперва глаголющим в Самом Себе, потом действующим; сперва образующим тело, потом вдыхающим в лицо человека дыхание жизни…
Душа от первого видимого действия, свидетельствующего о присутствии ее в человеке, названа дыханием жизни; самое вдохновение ее отнесено к лицу человека, как к той части тела, которая одна по преимуществу служит зеркалом души, выражая на себе характер ее движений и ощущений. Весь человек наименован живою душою, потому что, по соединении души с телом, он сделался единым существом, состоящим из души и тела, но существом, в котором полное преобладание имеет душа» (Там же, с. 438).