Очищение
Шрифт:
Джулия знала, что ей необходимо быстро разработать план. Без работы она не могла позволить себе снимать нынешнее жильё, и, похоже, останься она в городе, временно устроившись в страховой компании или ещё где-нибудь, ей и близко не заработать столько, сколько платила ей «Фокс», так что в любом случае придётся переехать на более дешёвую квартиру. Или уехать из Лос-Анджелеса? Но куда?
Возвращаться в Асторию не имело большого смысла. Мало того, что её годы работы помощником телепродюсера немного значили как рекомендации для какой-нибудь работы, что она могла бы найти в округе Клэтсоп, в штате Орегон, но её родной город оказался теперь в центре военных действий,
Джулия ничего не могла понять. Она часто говорила с матерью и братом Тэдом, шерифом. Тэд написал ей в электронной почте, что не может обсуждать никакие события в округе по «соображениям безопасности», а затем прислал письмо обычной почтой, в котором писал, что его телефоны прослушиваются, и электронная почта просматривается федеральными органами, что запутало Джулию ещё больше: «С какой стати ФБР прослушивать телефоны Тэда и читать его электронную почту? Господи, ведь он же шериф!»
И когда она говорила с матерью, та распространялась только о старых соседях и знакомых, о церковных делах, как будто ничего не происходило, и она не жила в середине партизанского мятежа. Она действительно казалась до странности более счастливой и непринуждённой чем обычно. Несколько раз за последние два года Джулия просила мать переехать в Лос-Анджелес и жить с нею, для большей безопасности, но мать ответила:
— О, нет, доченька, поверь, здесь я в намного большей безопасности, чем ты — там, со всеми этими ужасными преступлениями, наркоманами и бандами.
— Мамуля, только потому, что ты — мать шерифа, не значит, что ты не можешь стать жертвой всего этого сумасшествия, происходящего дома! — раздражённо возражала Джулия. — На самом деле, может, ты в ещё большей опасности именно потому, что ты — мать шерифа!
— Доченька, ты не понимаешь, — мягко возразила мать. — Тэд — не один, кто теперь защищает нас всех.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Джулия.
— Не бери в голову, доченька. Вот приедешь домой в следующий раз, и мы поговорим об этом. А то у маленьких кувшинов — большие уши. Но ты не волнуйся, я в полной безопасности.
Внезапно мобильный телефон Джулии зазвонил. Она взяла телефон, несколько опасаясь очередного грязного звонка вроде тех, что ей пришлось выслушать после попадания в чёрный список. Похоже, что звонили только мужчины с явным нью-йоркским акцентом, которые подробно расписывали, что они хотят сделать с ней в кровати и как изощрённо будут её пытать. Несколько раз Джулия узнала голоса евреев — бывших коллег по «Фоксу», включая степенного вице-президента, у которого, как она знала, были внуки, и кто всегда обращался к ней с неизменной любезностью, пока она не получила клеймо «нацистской суки».
По какой-то непонятной причине, эти звонки не задевали Джулию. За годы работы в Голливуде она узнала евреев, и из этого близкого знакомства неминуемо возникло презрение. Теперь она стала отверженной женщиной и не ожидала от них ничего другого. Обычно Джулия просто отсеивала звонки через голосовую почту, но в это утро она ждала ответного звонка по работе, поэтому ответила на звонок, рискуя услышать поток грязных картавых непристойностей.
— Мисс Лир? — произнёс мужской голос.
— Да, Джулия Лир у телефона, — ответила Джулия.
— Мисс Лир, с вами говорит Арнольд Блостайн, президент студии «Парадайм». Вы узнаёте мой голос?
— Эээ, да, мистер Блостайн, узнаю, — поражённо протянула Джулия.
— Как вы сегодня утром?
— Честно говоря, дерьмово. Вы же внесли меня в чёрный список по моей профессии и пытаетесь
— Да, именно об этом я и хочу говорить с вами, — промурлыкал Блостайн.
Этот студийный босс в молодости начинал актёром и всё ещё мог сладким голосом и тоном изобразить искреннее сожаление и заботу.
— Я говорил с Майроном Силверстайном о вашем случае, и должен сказать, что, по-моему, он принял всё слишком близко к сердцу. Мне хотелось бы понять, что мы можем предпринять, чтобы поправить дела.
— Кто это мы? — подозрительно спросила Джулия.
— Некоторые из моих знакомых управляющих в киноиндустрии и я сам. Мите Лир, я хотел бы пригласить вас приехать и побеседовать с нами. Прямо сейчас, если это удобно. Думаю, для всех нас это будет весьма взаимовыгодно. Честно говоря, я так хочу встретиться с вами, что взял на себя смелость послать лимузин с моим личным водителем к вашему дому, чтобы он забрал вас. Водитель должен быть у вас примерно через час, но он подождёт, пока вы будете готовы, и потом доставит вас сюда, в «Парадайм».
— В одну минуту меня вносят в чёрный список, а в следующую — приглашают в Бункер? — ахнула Джулия. — Это становится нереальным.
— Ну, что мне вам сказать? — замялся Блостайн. — Это — Голливуд, где всё и вся возможно.
Джулия вспомнила боль в затылке от разрядов фэбээровского электрошокера и ударов по голове, когда она сидела связанной в собственном кабинете, и пару секунд ей хотелось «послать» Блостайна, но она решила не делать этого.
Во-первых, было ясно, что почти наверняка это был её последний шанс когда-нибудь поработать по профессии, которую она успела полюбить. Нравится это или нет, но «ключи от королевства» находились у Блостайна и его знакомых евреев. И если ей хочется вернуться в Изумрудный Город, только эти евреи могут восстановить её права в Голливуде.
Кроме того, ей было очень любопытно узнать, что, чёрт возьми, происходит.
— Конечно, — согласилась она. — Часа вполне хватит.
Так как Джулия смутно представляла себе характер встречи, то после душа надела изящный и профессионально выглядевший деловой костюм, как если бы она шла на собеседование при приёме на работу, которым, насколько она понимала, эта встреча и могла оказаться.
Лимузин прибыл быстро. Водителем был высокий негр в шоферской униформе со знаками различия охранной фирмы «Блэкуотер», и, судя по оттопыренному кителю, негр, должно быть, также выполнял роль телохранителя Блостайна, но это было нормально в «городе мишуры» в эти дни. Её определённо ждали, потому что автомобиль молнией пронёсся прямо через контрольно-пропускные пункты и барьеры в «Парадайм».
На входе в Бункер Джулию встретил подобострастный порученец в спортивной куртке, который сопроводил её через все металлоискатели и посты охраны, к лифту и не в зал заседаний, а прямиком в помещение в обособленном коридоре — в роскошно обставленный холл с шикарным ковром, кожаными креслами и диванами.
При её появлении не только Блостайн, но и нескольких самых богатых и могущественных людей в Голливуде, что также означало самых богатых и самых могущественных людей в мире, учтиво поднялись на ноги. Джулия узнала Фейнстайна из студии «Дримуоркс-Дисней», Глейзера из «ТриВижн» и Данцигера, юрисконсульта «Парадайм». Трёх других мужчин она никогда раньше не видела. Трое из семерых были в синих ермолках. Буфетная стойка в углу была уставлена автоматами-термосами с горячими напитками и тарелками с экзотически выглядящими бутербродами, хотя время обеда ещё не наступило. Рядом, молча, стоял официант-латиноамериканец в белой куртке.