Очищение
Шрифт:
Колосс пересек комнату. Его движение было неотвратимо, каждый шаг тяжело отдавался и сопровождался механическим гулом и скрежетом доспеха. Он остановился перед окнами, глядя вниз по склону хребта. Горный откос купался в лучах множества прожекторов, которые придавали громадной стройке внизу острую рельефность. Резкий белый свет озарял черты Дорна, подчеркивая глубокие морщины и контуры лица. Он стоял настолько сурово и неподвижно, что казался вырезанным из гранита.
Какое-то время примарх
– Как вы узнали об этой резне? – наконец, спросил Сор Талгрон, нарушив молчание. – Мои авгуры и астропаты уже несколько месяцев ничего не слышали из-за границ сегментума, их слепят варп-штормы.
Примарх повернулся и с мрачным выражением на лице зашагал обратно к массивному столу из темного дерева. Сор Талгрону потребовалось заметное усилие воли, чтобы не отступить на шаг при его приближении. В бою это было бы устрашающее зрелище: закованный в золото гигант, который надвигается на тебя с намерением убить. Ни одно смертное существо не продержалось бы дольше одного удара сердца.
– Хор астропатов молчал, – прорычал Дорн. – Мы ничего не слышали из системы Исствана с тех пор, как это началось.
Сор Талгрон нахмурился, но промолчал.
– Вместо этого я получил известия от того, кто там был, – произнес Дорн, отвечая на незаданный вопрос.
Дорн наклонил голову, и взгляд Сор Талгрона переместился на капитана Гвардии Смерти, безмолвно стоявшего навытяжку.
– Это боевой капитан Натаниэль Гарро, ранее принадлежавший к Четырнадцатому Легиону, – сказал примарх.
Гарро отсалютовал, по старой терранской традиции ударив себя кулаком в грудь. Сор Талгрон ответил тем же жестом.
– Удивительно видеть здесь Гвардейца Смерти, только что выслушав историю о предательстве вашего Легиона, – произнес он.
– Это не история, – огрызнулся Архам. – Это правда.
Сор Талгрон бросил на него взгляд.
– Просто фигура речи, – ответил он, и снова сконцентрировал внимание на Гарро.
– Мне удивительно и горько стоять здесь и говорить о подобных событиях, – сказал капитан Гвардии Смерти. – Моя связь с Легионом умерла вместе с моими подлинными братьями, с которыми расправились на Исстване Три за прегрешение, состоявшее в их верности.
– Стало быть, ты легионер без Легиона.
–
– Гарро был свидетелем предательства Магистра Войны. Он видел, как мой… брат, – Дорн практически выплюнул слово, – обратился против Империума. Гор атаковал Исстван Три вирусными бомбами, убив несчетные тысячи верных Императору легионеров и миллионы граждан. При виде этого зверства Гарро взял свой корабль «Эйзенштейн» и прорвался, чтобы донести вести до Терры.
– Похоже, что Империум должен тебя отблагодарить, – произнес Сор Талгрон, склонив голову в направлении Гарро.
– Я всего лишь сделал то, что счел своим долгом, – слегка натянуто отозвался Гарро.
– Если бы «Эйзенштейн» не пробился через блокаду и не принес известие о предательстве, мы бы не узнали об этой бойне, пока не стало бы слишком поздно, – сказал Архам.
– Трон, – произнес Сор Талгрон. – Магистр Войны мог захватить Терру, практически не встретив сопротивления.
– Мог, – ответил Дорн. – Но его уловка провалилась.
– Легионы убивают своих, гражданская война, заговор с целью свержения Императора, – проговорил Сор Талгрон, качая головой. – Как до такого дошло?
– Из-за поступков одного человека – Гора Луперкаля, – произнес Дорн. – Гор был лучшим из нас. Если пал он, то пасть мог кто угодно. Что и заставляет меня задуматься о тебе и твоих боевых братьях, капитан.
4
Сор Талгрон относился к фанатизму с ненавистью. Он ненавидел метафизическую потребность, которая, казалось, содержалась в генокоде его боевых братьев – у Легиона появилась новая, отчаянная жажда веры в нечто большее, нежели борьба, боль и страдание, составлявшие бытие смертных. Однако именно такова была его жизнь: одно кровавое поручение за другим, пока, в конце концов, за тобой не придет смерть. С чего бы должно существовать что-то, помимо этого?
Зачем эта неутолимая потребность в смысле? В вере?
Он считал подобное слабостью. Недостатком. Тем, что Легион унаследовал от Лоргара Аврелиана, и Сор Талгрон почти ненавидел примарха за это. Разумеется, он благоговел перед ним и без колебаний пожертвовал бы за него жизнью, однако все же почти ненавидел. Он не знал, почему не обладает таким врожденным влечением, как братья. Возможно, недостаток был в нем?
Если бы он заговорил об этом с кем-либо, даже с подчиненными, они бы не поняли. Отнеслись бы к нему с презрением. Вне всякого сомнения, вскоре за ним бы явились с атамом. Просто очередная чистка.