Очищение

Еловенко Вадим Сергеевич

Поглядев на Фомина девушка молча взяла чашку и сделала маленький глоток. Отставив горячий кофе она спросила:

– А тут курить можно?

Веккер достал из стола чистую пепельницу и сказал:

– Тебе можно.

– А вообще курение вредит молодому организму. – Сказал Семен и тоже прикуривая сигарету.

Девушка чуть не откусила фильтр в гневе:

– Ты чего издеваешься что ли? – видя непонимание Фомина, она зло высказала ему: – Ты глухой или что? Я же сказала что у меня ВИЧ. От силы и так протяну лет пять при хорошем лечении. А не будет лечения через два года загнусь!

– Да ладно успокойся. – Сказал Веккер и знаками велел Фомину заткнуться и молчать. – С ВИЧем вон люди по двадцать-тридцать лет могут жить… главное не запускать…

– Ты,

блин, такой же дурак, как и он… – заявила девушка Веккеру. – наслушался сказок по телевизору и веришь им. Так говорить можно, когда хоть кто-нибудь на этой планете жил бы тридцать лет с ВИЧем. А ты хоть один пример знаешь? И я не знаю!

– Нежнее, Вика, еще нежнее… – заулыбался Веккер и девушка успокоилась. Она еще фыркнула для приличия, но больше не обзывалась.

3.

Когда высокий улыбчивый мент отправил своего напарника делать какую-то срочную работу, Вика сразу поняла что теперь и будет настоящий разговор, а не эти хиханьки и хаханьки. И она не ошиблась. Мент все так же улыбался и вопросы подавал в невинной форме, но он уже гнул свою линию и Вика это очень болезненно ощущала.

– Ты вообще, когда узнала о том, что больна? – спросил он, подливая Вике кофе.

Вика как ее и учили начала отвечать честно и даже с легким вызовом:

– Неделю назад. А что?

– Нет, ничего, просто не понимаю, как за неделю можно вляпаться в такое дело. Они что тебя у самого экспресс анализа караулили?

– Кто они? – деланно удивляясь спросила Вика.

– Ну, как кто… – словно насмехаясь, сказал мент. – Те с кем ты сегодня по станциям скакала и электрички обклеивала.

Вика уже хотела ответить что-нибудь дерзкое, но Толик поднял руки и прервал так и не начавшуюся речь:

– Давай так. Все что угодно только не врать. – Вика, помня наставления Марата, улыбнулась и легко кивнула, а мент продолжил, закуривая и предлагая ей закурить: – вас видели и вместе и порознь и делали вы одно дело. Все же снято на камерах. Так что давай просто мне скажи, где они вас вылавливают. Я понимаю, что ты ни в чем не виновата и что тебя просто втянули, но я не хочу, чтобы втянули еще кого-то. Я хочу остановить эту чертову вербовку.

Видя, что Вика готова ему рассмеяться в лицо Толик странно замолчал, откинувшись на стуле и промолчал пока не докурил сигарету. А потом, потушив окурок в пепельнице, буквально растирая его в порошок, он сказал странно:

– Понятно… – видя недоумение девушки, он пояснил: – Понятно, что толка от тебя не будет. Не думай, что я первый день вижу таких как ты. Тут все зависит, кто первый успел. Они или мы. Тебя уже обогрели, приласкали, дали выплакаться. Помогли и подсказали, как теперь тебе надо будет жить. Может даже приютили вдали от ничего не понимающих друзей, подруг, родни… да, Вика? Тебе уже сказали, что теперь весь мир поделился для тебя на здоровых и больных? Тебе уже прополоскали мозги, что только с такими же больными ты можешь чувствовать себя свободно, а от здоровых ты должна скрываться. Прятать свою болезнь и следить, чтобы никто даже случайно не узнал о ней. Да?

Вика настороженно молчала. Она видела без института психологии «за спиной», что за улыбкой этого мента скрывается такая ненависть, что ее просто не описать. И она не понимала, на нее направлена она или на кого-то другого. И ей вдруг стало страшно. Страшно, что с ней может сотворить человек, умеющий вот так улыбаться и ВОТ ТАК НЕНАВИДЕТЬ!

Она отставила от себя чашку с кофе, а Толик, поглядев на ее руку, сказал:

– Знаешь, что тебе потом будут рассказывать? Что вам таким надо держаться вместе. Что вместе легче преодолевать это горе. Я вижу, что тебе уже говорили это. По глазам вижу. Ты еще не научилась врать глазами. И еще не боишься смотреть другим людям в глаза. А скоро начнешь. Поверь мне… я знаю. Пройдет всего полгода и ты будешь прятать взгляд. Ты будешь бояться выдать им то, что теперь медленно растет в тебе. Страх перед этим гребанным миром заставит тебя искать утешение и спасение

в закрытых кабаках на собраниях таких же как ты… ты будешь выходить гулять вечерами, словно вампир какой, боясь что при свете дня кто-нибудь сможет тебя узнать и вспомнить что ты больна этим… Я все это ВИДЕЛ. Вика… девочка моя, красавица моя… погляди на меня. Сейчас ты думаешь, что я враг тебе? Нет. Я враг тем, кто шершавым языком вылизывает вас… еще ничего не понимающих и втягивает к себе. Сейчас еще рано… Но подумай сама! Недели не прошло и ты уже расклеиваешь агитки. Месяца не пройдет, как тебе промоют мозги и ты будешь спокойно относится к тем кто специально заражает других… не пройдет и трех месяцев и ты выйдешь на тропу войны. Тебе будут врать, что лекарство есть, но его вам не дают. Тебя будут пугать, что весь мир ждет твоей смерти. Тебе будут показывать тех, кого идиоты увольняют с работы и будут говорить, что тебя тоже… тебя тоже ждет безрадостное будущее. И чем помирать бомжом под забором без денег и возможности спастись, лучше стать шахидом. Лучше умереть, четко зная, что твоя смерть заставит проснуться этот мир. И тогда да… Тогда, Вика, да. Я стану твоим врагом. И я в жизни даже не подумаю задерживать такую. При задержании я спокойно наведу на тебя пистолет. Я без раскаяния нажму на курок. Потому что тогда ты станешь зверем, а не человеком. Человек, по моему глубокому убеждению, ОБЯЗАН в любой ситуации защищать свою страну, свой народ, свою семью. Если он делает обратное он не человек. Он зверь… А я охотник.

Вика смотрела в лицо Толику и понимала. Нутром понимала, что он АБСОЛЮТНО честен с ней. До самой глубины души. И тогда она сказала:

– Мне уже говорили… говорили, что я теперь разве что не враг общества. Что общество меня не примет такой. Я опасна для него.

Толик кивал и, сцепив пальцы, не отрываясь, смотрел на нее. А Вика, только на минуту задумавшись, продолжила:

– Подумать только, еще две недели назад я была не такой… Я не курила, я никогда бы не общалась с теми с кем общаюсь сейчас. Я бы наверное и в вашем бы кабинете в жизни бы не появилась… Знаешь кто мой парень был? У него сеть супермаркетов своя. Я где-то в душе надеялась, что мы поженимся с ним.

– Это он тебя заразил? – перебил Толик.

– Нет. Врач четко сказал от года до двух уже… Это до Сережи было. У меня был парень один он сейчас в Армии. Наверное, от него. Не знаю. Главное, что я заразила Сережу. И не представляю, что он со мной сделает, когда узнает и найдет меня. А он найдет, можешь мне поверить. Он такой… Упорный. Он хороший… Правда. Но я бы не простила, если бы меня заразили и я бы знала четко кто это сделал. Меня от ненависти спасет только то, что я ни в чем не уверена. А точно бы знала, может быть и убила бы. И Сережа может. Но я не боюсь. Может, это и к лучшему было бы.

Толик ничего не говорил, просто слушая, он не разубеждал и вообще больше не прерывал ее, позволяя, выговорится. У нее не было слез. Она была спокойна. И все что она говорила это было ей уже выстрадано. Оно прошла уже это. Да, за неделю она сожгла что-то в себе от чего уже даже не мучилась своим страхом. Она рассказала ему все. И про Антона и про Марата. Она рассказала ему про то, что они дали ей диван, что бы она не жила в общаге и ее не смог бы найти ее бывший парень. Они обещали о ней заботиться и ничего не требовали взамен и даже не клеились к ней.

– Я как дура все ждала, кто же из этих четверых первый будет мне в любви объясняться или споить попробует… – с горькой улыбкой сказала Вика. – Но они оказались не такими. Они, правда, хорошие и мне все равно, что ты об этом думаешь. Кроме них мне никто не помог в те дни. И не смог бы помочь. Так что они правы. Правы во всем. И что нам надо держаться вместе. Так мы хоть как-то помогаем друг другу. И что мы враги общества. Если бы я знала, что парень болен этим разве бы я с ним переспала? А если он скрывает это от меня значит он умышленно хочет меня заразить? Значит он меня убить хочет. Ну не сволочь ли он? Так что все вокруг правы… и ты и они… одна я как дура не знаю куда прибиться…